Настя всплеснула руками:

– Какой поразительный альтруизм! Скажи еще, что она живет за счет того, что ей подают!

– Что-то вроде того, – ответил муж, – хотя, конечно, у нее имеется своя то ли клиника, то ли кабинет. Зря ты воспринимаешь это в штыки, она не шарлатан.

– А ты откуда знаешь? – спросила Настя. – И вообще, ты что, знаком с ней?

В этот момент ведущий, объявлявший имена организаторов, дошел до ее фамилии – и Насте все же пришлось сказать несколько слов. Когда она вернулась к Эдику, тот потягивал шампанское.

– Кстати, что она имела в виду, когда сказала, что ты что-то носишь под сердцем? – спросил он внезапно, и Настя быстро ответила:

– Быть может, ей мое боа не понравилось? А, если честно, мне просто смешно, что ты в такое веришь! Так где ты с ней познакомился?

– Уже и забыл, – ответил Эдик, но Анастасия была уверена, что он врет. Просто не хочет говорить, что снюхался с особой, когда был мужем Изольды.

И тут Настя все поняла. Ну конечно, с какой-то целью им требуется вывести ее из равновесия, поэтому и наслали на нее эту навевавшую тихий ужас особу в черном. Та запугала ее, а она, идиотка, уши развесила. И приняла это за чистую монету!

Только вот как особа могла узнать о ее беременности?

Но это был вопрос второстепенный, не исключено, что эта ведьма все же обладала некоторыми паранормальными способностями. Вопрос был в другом: с какой целью к ней приставили эту московскую Вангу? В чем заключался смысл ее зловещих предсказаний? И кто был инициатором всего этого жалкого фарса?

Настя искоса взглянула на Эдика – наверняка он мог пролить свет на это, однако ей надлежало играть роль ни о чем не подозревавшей супруги.

Аукцион был в самом разгаре, когда объявили очередной лот – шкатулку эбенового дерева с инкрустацией из золота, серебра и полудрагоценных камней. Работа французских мастеров первой трети девятнадцатого века.

На экране появилось изображение шкатулки – обыкновенный образчик дорогого антиквариата, Насте до подобного не было дела. Однако большой интерес к шкатулке проявила Изольда. Она упорно набивала цену, вступив в поединок с другой такой же, как и она сама, изуродованной пластическими хирургами дамой. Причем время от времени ведьма, склоняясь к Изольде, что-то шептала ей на ухо.

Наконец Изольде удалось одержать победу, и ведущий аукциона заявил:

– Сорок тысяч евро раз, сорок тысяч евро два и…

Он сделал драматическую паузу, и тут снова прошел ролик о том, на что предназначены собираемые средства – побежали кадры из детдомов и онкобольниц.

– …и… – ведущий поднял молоток, но в этот момент Настя объявила:

– Пятьдесят тысяч!

Ведущий оживился, а Изольда одарила Настю взглядом горгоны Медузы и предложила шестьдесят. Анастасия снова увеличила цену до семидесяти тысяч. Эдик зашептал:

– Зачем тебе это? И разве ты не видишь, что ведьма не в себе?

Ведьма действительно то и дело склонялась к Изольде, явно давая той советы.

– Боишься проклятия? Или ты опасаешься мести разъяренных пожилых дам с лицами, полными ботокса? – спросила Настя, вдруг ощутив укол ревности. Да, она вступила в конфронтацию с Изольдой, потому что та была когда-то женой Эдика. Точнее, она все еще оставалась его законной женой, что делало ее, Анастасию, женой незаконной.

– Восемьдесят тысяч! – заявил ведущий после того, как Изольда подала знак.

– Настя, прошу тебя, остановись! – заявил Эдик, и она мстительно спросила:

– Что, Изольду Игоревну жалко?

– Нет, твои деньги! – ответил Эдик. – Зачем тебе эта коробка из дерева? Причем за такую кошмарную сумму?

Он был прав, но Настя уже закусила удила. Она подала знак, и ведущий провозгласил:

– Девяносто тысяч евро, дамы и господа! Девяносто тысяч раз…

– Сто! – крикнула Настя. – Я предлагаю сто тысяч евро!

Она взглянула на Изольду, которая, казалось, покачнулась. Ведьма снова склонилась к той, явно убеждая предложить еще больше денег. Ведущий спросил у нее, желает ли она назвать свою цену, но Изольда покачала отрицательно головой, а ее болонка тявкнула.

Послышался удар молотка и голос ведущего:

– Продано за сто тысяч евро госпоже Бойко!

Раздался гул одобрения и даже аплодисменты. Настя поняла – если от нее требовалось продемонстрировать свою кредитоспособность, то это удалось в полной мере. Наверняка каждый считает, что если она в состоянии отвалить за какую-то ерунду сто тысяч евро, то дела у нее идут лучше некуда. Хотя в действительности все было с точностью до наоборот.

После столь увлекательного лота был объявлен перерыв. К Насте подошли несколько знакомых, которые стали поздравлять, одновременно пытаясь разузнать подробности ее противостояния с олигархом Дуйменовым.

Эдик куда-то делся, а Анастасия, чувствуя, что ей сделалось невыносимо душно, вышла на большой балкон, который, впрочем, был пуст. В лицо ей ударил холодный колючий ветер, и она ощутила легкие капли начинающегося дождя.

Анастасия подняла лицо к небу, затянутому тучами, и вдруг услышала позади себя голос:

– Продайте мне шкатулку!

Она обернулась и увидела Изольду Меттерних. Та была одна, без сопровождения своей опереточной свиты.

– Она ведь вам не нужна! – продолжала Изольда, наступая на нее. Чтобы не столкнуться с ней, Анастасия рефлекторно отступила.

– Я предложу вам хорошую сумму! – заявила Изольда.

– Но тогда бы сами ее и купили! – ответила в тон ей Анастасия. – Теперь уже поздно, шкатулка – моя собственность!

Изольда сузила глаза и топнула ногой:

– Для вас – это всего лишь сиюминутный каприз! Я же их коллекционирую!

– Кого их? Шкатулки? – спросила озадаченная Анастасия. – Занятное, надо сказать, хобби!

Она вдруг уперлась спиной в холодный мокрый камень – это оказалась балюстрада, за которой была пустота. А Изольда наступала и наступала.

– Я вам ее подарю, если вы расскажете мне, отчего вы сделали так, будто не узнали своего бывшего, вернее, настоящего мужа по имени Эдик! – сказала Анастасия.

Изольда замерла. Ее глаза сделались вдруг совершенно пустые. Потому из ее горла вырвался хриплый голос:

– Не понимаю, о чем это вы! У меня не было мужа по имени Эдик!

Звучало весьма убедительно, но Анастасия-то знала, что это было ложью.

– Тогда зачем вам шкатулка? Что в ней такого ценного?

– Она ценна мне как коллекционеру! Вам, несведущей, ничего в этом понять нельзя! – ответила Изольда. – Отдайте, отдайте, отдайте!

Она протянула к ней свои облаченные в перчатки и унизанные перстнями руки. Лицо Изольды теперь не походило на маску – это и была маска. Она схватила Настю за шею, та стала сопротивляться, но соперница была намного тяжелее ее. Спиной Анастасия легла на балюстраду, понимая, что еще чуть-чуть, и эта безумная особа скинет ее вниз. Она видела освещенные окна, а за ними – силуэты гостей, слышала смех и разговоры. Все это было в считаных метрах, так близко – и в то же время так далеко. Как будто она была жителем другого, параллельного мира, и обитатели мира реального ее, находившуюся рядом, не видели и видеть не могли, ибо для них она просто не существовала.