Бенгалец быстро размотал веревку на поясе и бросил один конец Каммамури, который крепко ухватился за него.

— Держись, друг! — сказал Агур.

Он собрал все свои силы и начал тянуть. Каммамури почувствовал, как вырывается из вязкого ила и увлекается вслед за веревкой к берегу, на который он тут же поспешно взобрался.

— Что случилось? — сказал Агур, с беспокойством глядя на хозяина. — Он без сознания?

— Его ударили кинжалом, — ответил маратх.

— О боги!.. И кто же?

— Те самые, что убили Хурти.

— Когда?.. Как?..

— Потом расскажу. Поторопись! Сделай носилки и пойдем: нас преследуют.

Агур тут же принялся за дело. Достал нож, срезал шесть или семь веток, связал их прочной веревкой, и на эти грубые носилки навалил несколько охапок листьев. Маратх осторожно поднял хозяина, который еще не пришел в себя, и положил сверху.

— Пойдем, — приказал Каммамури. — У тебя есть лодка?

— Да, здесь на отмели, — ответил Агур.

— Твои пистолеты заряжены?

— Да.

— Тогда вперед, и смотри в оба.

— Нас ищут?

— Наверняка.

Они подняли носилки и пустились в путь следом за собакой, пробираясь по узкой тропинке, проложенной в джунглях. Через пятнадцать минут вышли к реке, на которой качалась их лодка. Но в тот момент, когда они садились в нее, Пунти залаял.

— Тихо, Пунти, — прикрикнул на него Каммамури, берясь за весла.

Но вместо того чтобы послушаться, пес поставил лапы на борт лодки и залаял с удвоенной силой. Шерсть поднялась у него на загривке, точно при виде врага.

Беглецы посмотрели на джунгли, но ничего не заметили там. Тем не менее Пунти, видимо, что-то учуял.

Они положили пистолеты на сиденья, схватили весла и выгребли на середину реки. Но не проплыли еще и сотни метров, как пес снова яростно залаял.

— Стойте! — вдруг услышали они резкий голос.

Каммамури обернулся, сжимая в правой руке пистолет. На берегу, в том месте, которое они только что покинули, стоял огромного роста индиец с арканом в правой руке и кинжалом в левой.

— Стойте! — повторил он.

В ответ Каммамури выстрелил. Индиец повернулся, взмахнув руками, и исчез в кустах.

— Греби, греби, Агур! — закричал маратх.

И лодка понеслась, как стрела, направляясь к плавучему кладбищу. А вслед ей громовый голос, полный угрозы, кричал с берега проклятого острова:

— Мы еще увидимся!..

Восток начинал светлеть, когда лодка достигла берега Черных джунглей.

Казалось, все здесь по-прежнему. Все так же стояла хижина среди бамбука, и так же сидели на крыше неподвижные марабу, а верная Дарма кружила вокруг, охраняя жилище и не отходя далеко.

— Все в порядке, — пробормотал Каммамури. — Негодяи не были в этих местах. Дарма! — окликнул он.

Тигрица остановилась, подняла голову и, взглянув на лодку своими зеленоватыми глазами, бросилась к берегу с радостным урчанием.

Каммамури и Агур высадились и отнесли хозяина в хижину, устроив его на удобной постели. Пес и тигрица остались снаружи сторожить.

— Осмотри рану, Агур, — попросил Каммамури.

Бенгалец снял повязку и внимательно посмотрел на грудь бедного Тремаль-Найка. Глубокая морщина обозначилась у него на лбу.

— Рана тяжелая, — сказал он. — Кинжал, видно, вошел по самую рукоятку.

— Он поправится?

— Надеюсь. Но как случилось, что его ударили кинжалом?

— Трудно сказать. Ты знаешь, что хозяин хотел увидеть эту девушку, которая являлась ему. Кажется, он знал, где она скрывается. Он велел мне возвращаться в хижину, а сам отправился к ней один. Через двадцать четыре часа я нашел его в джунглях лежащим в луже крови: его поразили кинжалом.

— Но кто?

— Те люди, что живут на острове и, видимо, стерегут ее.

— Ты видел их?

— Своими собственными глазами.

— Они люди или духи?

— Думаю, что люди. Они набросили мне на шею аркан, чтобы задушить, а я убил из них двоих или троих. Если бы это были духи, они бы не умерли.

— Это странно, — задумчиво прошептал Агур. — А что они там делают? Зачем душат людей, только за то, что те высадились на остров?

— Не знаю, Агур. Знаю только, что это страшные люди, и они почитают божество, которое требует человеческих жертв.

— Ты боишься, Каммамури?

— И есть чего.

— Ты думаешь, они появятся и здесь, в наших джунглях?

— Я опасаюсь этого, Агур. Помнишь, как тот человек кричал нам с берега: «Мы еще увидимся».

— Тем хуже для них. Тигрица разорвет каждого, кто к нам приблизится.

— Я знаю, но будем осторожны. Все это очень опасно.

— Оставь это мне, Каммамури. Ты думай о том, как вылечить хозяина, а ими займусь я.

Каммамури вернулся к постели раненого, чтобы сменить ему повязку с целебной травой, а Агур уселся на пороге хижины рядом с тигрицей и собакой.

День прошел без происшествий. Тремаль-Найка несколько раз охватывал приступ бреда, во время которого он без конца вспоминал Аду. Но вскоре он опять впал в забытье, и продолжалось оно до самого захода солнца. Оба индийца, хоть и сгорали от желания узнать что-нибудь о тех людях, которые напали на него, не решались расспрашивать, чтобы не ухудшить его состояние.

Тем временем ночь набросила свое темное покрывало на молчаливые джунгли. Агур первым отправился сторожить, и встал на пороге хижины, вооруженный до зубов. Пес улегся у его ног, время от времени поднимая голову и поглядывая на юг.

До полуночи никто не появился ни на реке, ни в джунглях. Однако пес несколько раз вскакивал и принюхивался, выказывая очевидное беспокойство. Наверное, он чуял что-то необычное: незнакомого человека или какое-нибудь дикое животное, которое бродило поблизости.

Агур уже собирался разбудить Каммамури, чтобы тот сменил его, когда Пунти неожиданно залаял.

— О! — воскликнул удивленный индиец. — Что с тобой?

Заливаясь лаем, пес повернулся к реке, явно указывая, что там что-то происходит. Одновременно, с глухим рычанием, на пороге хижины появилась тигрица.

— Каммамури! — позвал Агур, хватая оружие.

Маратх, спавший очень чутко, сразу вскочил и выбежал к нему.

— Что происходит? — спросил он.

— Наши звери что-то учуяли и забеспокоились.

— Ты слышал какой-нибудь шум?