рассказал обо всем моей дорогой девочке и ее матери. Разве можно поступить благороднее? — спрашивает мистер Фрэнк.

— С моей профессиональной точки зрения нельзя поступить тупее, — говорю я. — Где тогда был отец? Надо полагать, его не было дома?

— Он был болен и лежал в постели, — сказал мистер Фрэнк, краснея. — Но он собрался с силами и в тот же день написал покаянное благодарственное письмо, где обещал показать себя достойным столь благородного обращения и великодушия, а для этого продать все свое имущество, чтобы уплатить долг. Он и правда распродал все, вплоть до старинных фамильных портретов, передававшихся по наследству, вплоть до скудного столового серебра, вплоть до столов и стульев, стоявших в гостиной. Долг был выплачен до последнего фартинга, а отцу моей невесты нужно было начинать все с чистого листа, заручившись самыми добрыми обещаниями помочь от того благодетеля, который его простил. Но было поздно. Преступление, совершенное в отчаянный миг, даже заглаженное, не давало ему покоя. Он стал одержим мыслью, будто навеки уронил себя в глазах жены и дочери, и…

— Умер, — оборвал его я. — Да-да, это нам известно. Теперь давайте вернемся к покаянному благодарственному письму, которое он написал. Мой опыт в юриспруденции, мистер Фрэнк, убедил меня, что, если бы все жгли полученные письма, половина судей в нашей стране остались бы без работы. Не знаете ли вы, случайно, содержалось ли в письме, о котором мы сейчас говорим, хоть что-то похожее на признание в мошенничестве?

— Разумеется, — говорит он. — А как иначе ему было выразить раскаяние, не сделав подобного признания?

— Проще простого, если бы он был законником, — говорю я. — Впрочем, не важно; сейчас я выскажу догадку — прошу отметить, весьма смелую. Ошибусь ли я, если предположу, что письмо было похищено и что пальцы, взявшие его, принадлежали мистеру Даваджеру — человеку, обладающему сомнительной репутацией в коммерческих кругах.

— Именно это я и хотел вам объяснить! — вскричал мистер Фрэнк.

— Как же он сообщил вам о любопытном факте кражи?

— Он не показывался мне на глаза. У этого негодяя достало наглости…

— Ага! — говорю я. — Через саму юную особу! Ловкач, однако, этот мистер Даваджер.

— Сегодня утром, когда она гуляла одна по аллее, — продолжает мистер Фрэнк, — он имел дерзость подойти к ней и сказать, что вот уже несколько дней ищет случая поговорить с ней наедине. Затем он показал ей — показал! — письмо ее несчастного родителя, вложил ей в руки другое письмо, адресованное ей, поклонился и ушел, оставив ее полумертвой от ужаса и изумления. Если бы только я был рядом! — И мистер Фрэнк грозно потряс кулаком в качестве заключительного жеста.

— То, что вас не было рядом, величайшая удача, — говорю я. — А другое письмо — оно при вас?

Он вручил мне его. Оно было настолько кратким и комичным, что я и через столько лет помню его до последнего слова. Вот как оно начиналось:

«Фрэнсису Гатлиффу-младшему, эсквайру.

Сэр! У меня есть на продажу крайне любопытное письмо одного человека. Цена — пятисотфунтовая банкнота. Юная леди, на которой вы намерены жениться в среду, сообщит вам все об этом письме и подтвердит его подлинность. Если вы откажетесь от сделки, я пошлю копию письма в местную газету и буду ждать вашего досточтимого отца с оригиналом днем в ближайший вторник. Я приехал сюда по семейным делам и остановился в семейной гостинице, известной под названием „Герб Гатлиффов“. Ваш покорнейший слуга

Альфред Даваджер».

— Неглупый малый, — говорю я и убираю письмо в ящик под замок.

— Неглупый?! — восклицает мистер Фрэнк. — Да его за такое впору отхлестать кнутом! Я бы и отхлестал, но она еще до того, как рассказала, в чем дело, взяла с меня обещание, что я отправлюсь прямиком к вам.

— Это одно из самых разумных обещаний в вашей жизни, — говорю я. — Мы не можем себе позволить напасть на этого малого, а как нам с ним поступить, еще подумаем. Пожалуй, с моей стороны не будет клеветой на нрав вашего превосходного отца, если я заявлю, что он, едва увидев письмо, немедленно потребует отложить свадьбу, — и это лишь по меньшей мере?

— С его отношением к моей женитьбе он потребует ее и вовсе отменить, если увидит письмо, — говорит мистер Фрэнк со стоном. — Но это еще не самое скверное. Моя великодушная, благородная девочка и сама говорит, что, если письмо попадет в газеты со всеми замечаниями, которые наверняка присовокупит этот негодяй и на которые нам нечего будет ответить, она скорее умрет, чем свяжет меня помолвкой, даже если отец позволит мне сохранить ее.

При этих словах на глаза его навернулись слезы. Он был совсем молод и слаб духом и к тому же до нелепости влюблен. Я снова постучал ножом для бумаг и заставил его вернуться к делу.

— Держитесь, мистер Фрэнк, — говорю. — У меня еще два-три вопроса. Вам не пришло в голову спросить молодую особу, не существует ли, насколько ей известно, и других письменных свидетельств мошенничества, помимо этого письма, будь оно неладно?

— Да, я сразу же подумал об этом и спросил ее, — отвечает он, — и она сказала, что совершенно убеждена: больше никаких письменных улик относительно мошенничества не осталось, только это письмо.

— Вы намерены заплатить мистеру Даваджеру за него указанную сумму? — спрашиваю я.

— Да, — говорит мистер Фрэнк, словно бы даже обидевшись на меня за подобный вопрос. В денежных делах он был легкомысленным юнцом и говорил о сотнях, как большинство говорит о шестипенсовиках.

— Мистер Фрэнк, — говорю я, — вы пришли сюда за моей помощью и советом в этом весьма щекотливом деле и, как я заранее уверен, готовы вознаградить меня за все мои услуги в соответствии с ценами, принятыми в нашей профессии. Теперь я собираюсь с силами, чтобы приступить к действиям решительно и даже отчаянно, если угодно, исходя из принципа «все или ничего» и полагаясь на удачу. Вот что я предлагаю. Я намерен попытаться по мере сил изъять письмо у мистера Даваджера. Если мне это не удастся до завтрашнего полудня, вы вручите ему деньги, а я не возьму с вас платы за профессиональные услуги. Если же я добьюсь успеха, вы получите письмо от меня, а не от мистера Даваджера и отдадите деньги мне, а не ему. Я многим рискую, но готов на это пойти. А вы в любом случае заплатите свои пятьсот фунтов. Что вы скажете о моем плане? Да, мистер Фрэнк, или нет?

— Довольно вопросов! — кричит мистер Фрэнк и вскакивает на ноги. — Сами знаете, что да, десять