всплеск национального подъема. Дескать — вон — посмотри, какова мощь Франции, даже в руках таких неумех…

Как итог президент лично и публично обласкал опального полковника, наградив его почетной наградой, произвел в чин бригадного генерала и назначил генеральным секретарем Высшего совета обороны.

Вместе с тем возвысился и его шеф — генерал Петен, который стал первым заместителем военного министра. А учитывая тот факт, что Поль Пенлеве не являлся профессиональным военным пост, занятый Петеном, делал его фактическим руководителем военного министерства Франции…

Месяца с начали травли не прошло, как в газетах резко изменился тон оценок. И де Голль из проходимца и бестолочи превратился в национального героя Франции. В том числе и потому, что выбранная им стратегия «оправдания» пришлась по душе очень многим…

И вот — он вновь сидел на заседании Высшего совета обороны…

И было совсем не скучно.

Перед советом обороны стояли такие глобальные задачи, как определение главных угроз национальной безопасности и способов их парирования. Иными словами — где, с кем и как Франции, вероятно предстоит сражаться.

На суше, на Европейском театре боевых действий главной угрозой получался Союз. После того, как он фактически унизил военные элиты Франции в Польше стало ясно — продолжение данного конфликта неизбежно. И к нему нужно готовиться. Более того — Фрунзе, выступавший лидером Союза, явно продемонстрировал, что политический аппетит у него отменный. На зависть многих.

Как с ним бороться?

Делать новые танки. Среди прочего.

После сокрушительного разгрома англо-французского танкового кулака под Минском весьма скромными силами АБТ Союза требовалось найти решение. И после очень непродолжительного размышления генералы пришли к вполне очевидным выводам по усилению броневой защиты и повышению могущества орудия.

Тут очень к месту оказалось и то, что в 1927 году завершилась разработка Renault NC-27. То есть, варианта FT-17 с броневыми плитами толщиной 20-30-мм расположенными под рациональными углами наклона. Из-за чего в лобовой проекции у данного танка не имелось мест с приведенной броней меньше 28-мм.

Этого, в целом, было недостаточно для защиты от 76-мм легкой гаубицы Союза. Точнее — погранично. Но выход на 35-40-мм был несложен. Особенно сейчас — когда появились внятные бюджеты и политическая воля.

Орудие, правда, у NC-27 никуда не годилось. Оно ни пехоту поддержать не могло, ни танки Союза поразить. Разве что в борт и на малой дистанции. И прямо сейчас Высший совет обороны дебатировал на тему — чем этот танк вооружать. Разброс мнений получался колоссальным. Предлагали и 25-мм опытную пушку, представленную генералитету[2], и 37-мм зенитное орудие[3], и 37-47-мм пушки Гочкиса[4], и многое другое…

— Месье, — не выдержал де Голль, уставший от пустых дебатов. — Не понимаю, отчего вы так сейчас ругаетесь? Вы разве не понимаете, что NC-27 это временное решение? Поставим что будет проще из того, что более-менее подходит. И займемся созданием нормального, современного танка. Вы ведь, я надеюсь, понимаете, что в Москве прекрасно просчитают наш шаг и постараются его парировать новыми разработками?

— Да, но… — начал было один генерал, но скосился на своего усмехающегося оппонента, сидящего напротив и осекся, замолчав. Де Голль зашел с козырей и сейчас «душнить» не имело никакого смысла — свои же задавят. В конце концов — новые танки — это новые бюджеты. Куда более интересные, чем на доработке уже существующей модели.

— Быстрейшая доработка NC-27 и запуск его в серию — задача номер один. Просто потому, что без него у Франции, по сути, и нет танков. Но, месье, нам куда важнее обсудить другое. А именно — как и что Франции потребуется после. Каким будет новые легкий кавалерийский танк, новый танк сопровождения пехоты, новый средний танк, новый тяжелый танк. А также о тех противотанковых средствах, какими нам следует вооружать пехоту. Ибо без них она перед бронетехникой совершенно беззащитна…

И генералы с увлечением занялись придумыванием новых танков. Исходя из своего понимания этого вопроса и доступных бюджетов. Тем более, что с 1921 года уже шла разработка тяжелого танка B1, который позволял в теории, получить инструмент надежного прорыва советской обороны. Про него вспомнили все и сразу. В оригинальной истории его из-за крайне скромного финансирования «допиливали» очень долго. Но здесь 1 декабря 1928 года его прототип уже прошел ходовые испытания и отправился на доработку. И доработка эта шла полным ходом. Так что, о чем поговорить, имелось в достатке.

Во всяком случае наблюдавший за всем этим делом Шарль де Голль вполне был удовлетворен своим положением и занятием. Будет ли большая война с Союзом или нет — не ясно. Но это и не важно. Важно только то, что французская армия к ней готовится, возрождаясь. И, надо сказать, не только тут. Ибо в газетах на волне всеобщего оптимизма статей пацифистского характера поубавилось.

Более того — пошли попытки публичной дискуссии со статьей Муссолини. Дескать, ничего подобного — французская армия — главный гвоздь отгремевшей Мировой войны. И именно она показала себя лучше всего. Лучше немецкой и даже, прости господи, русской, которая выставлялась там чистым позорищем, что держало фронт только потому, что до нее никому не было дело.

Причем материалы эти в газетах шли не только с огульными обвинениями и громкими репликами спекулятивного характера. Но и вполне трезвые аналитические обзоры. Где указывалось — сколько и каких войск стояла. Каких успехов они добивались. И многое другое…

Аналогичные комиссии и заседания шли по другую сторону Ла-Манша. Только англичане, в отличие от французов, больше были озабочены вопросами флота и авиации. Ведь, в случае чего, они могли отсидеться на острове. При условии недопущения десанта. А французы — нет. Поэтому в Париже все военные «шишки» бегали ужаленными ежиками, одержимые вопросами обновления армии. Сухопутной. А именно пехоты, танков, артиллерии и даже кавалерии… ну, в том виде, в котором они ее теперь видели. А успешное применение Москвой велосипедных отрядов и моторизованной пехоты при тотальном провале польской кавалерии заставил французов сильно пересмотреть свои взгляды на этот счет.

В Лондоне же медленно и с явно изжогой переваривали сведения о том, как советская авиации ударами по железнодорожным узлам, развалила фронт наступления. Буквально парализовала. О том, как с одного налета оказался на довольно длительное время выведен из строя порт Данцига…

О!

От этого у англичан не просто «болело». У них пылало. Ведь волей-неволей они проецировали это на себя и понимали насколько они уязвимы.

Да и стремительное уничтожение советской авиацией самолетов альянса подливало масла в огонь. Конечно, французы тоже на это обратили внимание. И также занимались самолетами. Но