в куда меньшей степени, чем сухопутными войсками. Да и оценки «лайми» разнились с французскими. Они в наземной операции сводили успех РККА к определенным тактическим успехам и случайностям. Более того, обладая достаточно крепкими аналитиками, они пришли к выводу, что для Фрунзе кампания 1928 года была чистой воды авантюрой. И реально он не обладал ресурсами для не только достижения военного успеха, но и даже крепкой обороны. Его ударные силы должны были раздергать и растащить по разным направлениям. Где их и ждал благополучный выход на вечное упокоение.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

И, в целом, определенное везение позволило Михаилу Васильевичу «затащить катку». Более того — даже тылы уберечь от восстания.

Эти выводы заставляли крепко усомнится в том, чтобы нужно было так вот «закусив удила», как французы, «качать» танки. И уж тем более не бегать в лихорадочных попытках найти способ для запуска в производство «советских водопроводных труб»: самозарядного карабина и легкого пулемета под патрон 6,5х40. Собственно англичане в сухопутном корпусе Войска польского не состояли в хоть сколь-либо значимом числе. Поэтому к этому советскому оружию продолжали относиться крайне скептично. Как и очень многим решениям Фрунзе…

В Москве тоже не сидели без дела.

Просчитать реакцию Парижа с Лондоном было несложно. Тем более, что агентурная сеть, оставшаяся после роспуска Коминтерна, не только жила, но и потихоньку развивалась. И бешеную активность того же французского генералитета прозевать было технически невозможно.

Да, подробности ускользали.

Да, многое оставалось под грифом секретно и…

Но это не имело никакого смысла. Потому что сведения известные французам понятны. Выводы, которые они из них сделали, судя по характеру активности, также вполне очевидны. Если, конечно, не пребывать в блаженстве головокружения от успехов. Ну и рефлексировать как-то, чтобы не оказаться у разбитого корыта.

Это понимание уже к ноябрю 1928 года наблюдалось как у самого Михаила Васильевича, так и у всей «шапки» советского генералитета. В том числе и потому, что совсем уж дураков и случайных «революционных генералов» там не осталось. Вычистили.

Кто-то ушел сам, понимая — не справится, в том числе после прозрачных намеков и определенных компенсаций. А кого-то и ушли во время двух попыток государственного переворота. По осени прошлого года и в этом. Последняя правда попыткой считалась лишь номинально. Но заговор то был. И оказался вскрыт, ибо Троцкий сдавал сразу и всех, совершенно не проявляя стойкости…

— И вы хотите отливать танки? — устало переспросил Фрунзе.

— Разумеется! — воскликнул Свечин. — Это ведь кардинально упростит их производство и позволит их выпускать много и дешево!

— А стойкость к снарядам? Литая броня ведь при прочих равных в 1,5 раз хуже, чем крупповская, то есть, катаная с односторонней цементацией и закалкой, опять-таки односторонней.

— Компенсируем увеличением толщин.

— В танке в среднем 70 % стоимости — это его корпус. А стоимости самого корпуса — больше половины — это дорогая высоко легированная броневая сталь. Если мы будем корпуса отливать, то вряд ли что-то выиграем по стоимости и времени работ. Потому что эти большие заготовки со сложной геометрией и относительно небольшими толщинами будет не так-то просто формовать. На выходе это нам даст в половину более тяжелый корпус, для которого потребуется другая ходовая и прочее. То есть, танк будет получаться примерно на 70–80 % тяжелее и где-то на 20–30 % дороже. Но быстрее, да. Возможно даже существенно быстрее. И это без учета брака по литью. А он будет, и много, если отливать в землю.

— А где брать квалифицированных сварщиков и раскройщиков?

— А разве они нужны, если нормально организовать процесс?

— А как же иначе? На выпуске наших легких танков трудятся, наверное, лучшие сварщики Союза.

— Собирая их едва ли штучно? — улыбнулся Фрунзе.

А дальше поведал им то, что читал об организации труда у немцев во время Великой Отечественной. Из-за чего, имея острейший дефицит в квалифицированных рабочих во второй половине войны, они вполне серийно производили танки с весьма сложными корпусами. Причем делали это дешево и качественно. Ну, само-собой, с определенными коррективами, вносимыми с высоты XXI века.

— Основа хорошего сварного корпуса — это раскройка плит.

— Да, — кивнул Свечин. — Если будет стык плыть даже на миллиметр — уже беда.

— Значит нам вот что нужно сделать. Ставим обычный рельсовый конвейер. Вдоль него — несколько ацетиленовых резаков. Рабочий подцепляет лебедкой заготовку с конвейерной тележки. Перемещает ее на рабочий стол. Выставляет по меткам. Резак двигается по направляющей. Угол реза задается наклоном резака. Глубина — скоростью движения головки. Баллоны с ацетиленом и кислородом сменные, на подвижной головке. Выставили все углы и размеры. Зажгли струю. Нажали кнопку. И резак с заданной скоростью пробежался, аккуратно отрезая плиту. Высокой квалификации, как вы видите, не требуется. Справится и осел. Достаточно строго следовать инструкции. Буквально пункт в пункт.

— А если нет?

— А если да? Что мешает найти ответственного рабочего, который будет выполнять инструкцию, а не заниматься самодеятельностью? Таких ведь много не нужно. Ну и неукоснительно карать за нарушение технологии.

— Квалификация все-таки нужна. Детали, порой, бывают причудливой формы.

— Так в чем проблема? Если деталь сложной формы, то разделить функционал между двумя и более резаками, имеющих специализированную оснастку. Один, например, режет пазы, второй — отверстия, третий — общую геометрию и так далее.

— А не много ли резаков?

— Много, но это полностью оправданно. При разделении труда можно достаточно легко организовать конвейер с хорошей производительность и высокими допусками в точной раскройке плит. Совершенно немыслимыми, просто запредельными при ручной резке. Причем силами довольно скромной квалификации персонала. И на большой серии это скажется самым благотворным образом.

— Хорошо. — кивнул Свечин. — Тут вы, пожалуй, правы. Оптимизировать раскройку плоских плит довольно легко. Но сварка… Вы ведь понимаете, что сваривать толстые броневые плиты — та еще задача. Тем более закаленные. Это требует высокой квалификации сварщика. А таких у нас на пересчет, и они нарасхват.

— Понимаю. Однако и эта задача тоже достаточно легко решается организационно. Смотрите. Если взять сварщика новичка и натаскать его на сваривании одного шва в одних и тех же условиях для плит фиксированной толщины, то высокой квалификации ему не нужно. Берем новичка. Месяца два-три его мучаем, добиваясь получения стабильного навыка на фиксированной задаче через многократные повторения. И готово. А дальше просто организуем конвейер. Этот шов делает — этот сварщик. Тот — второй. И так далее, закрепляя за каждым швов свой номер сварщика с личным контролем за его исполнение. И вуаля. Сварка с высоким качеством без нужды привлекать массу квалифицированных сварщиков.

— Это выглядит интересно, —