– Помогите мне, – сказал Тед, однако слова его прозвучали не мольбой, а почти приказом. Барби Бекер на мгновение замялась – но эффект тотчас же развеялся.

– Если вы поможете мне, то я помогу вам, – прошептала она. – Дайте эксклюзивное интервью, и я постараюсь что-нибудь сделать.

Тед попытался расслышать в трубке, что происходит рядом, но обострившийся слух в кои-то веки подвел его. Долго раздумывать над сделкой Тед не собирался: он хотел вернуть дочь.

– Хорошо, – ответил он. – Вы ведь привезете нашу дочь с собой? – Тед словно со стороны прислушался к употребленному им притяжательному местоимению множественного числа «наша». В прошлом он скорее сказал бы «моя дочь» – и теперь задумался почему: из подсознательного побуждения вытеснить Глорию, или из чистой воды эгоизма?

– Думаю, у меня получится, – сказала Бекер.

– Вот и отлично, – подвел итог Тед. Он повесил трубку и оглянулся на Глорию. – Я пообещал ей, что переговорю с ней, дам ей интервью. Она сказала, что попытается вернуть нам Эмили. Барби Бекер – это которая?

– Ну, та, что была утром, – сказала Глория. – Такая крашеная, раньше вела съемки с вертолета.

Тед кивнул, хотя все равно не понял, о ком идет речь – при том, что только что видел эту особу по телевизору разговаривающей с его ребенком.

– Они все на одно лицо…

– Я есть хочу, – пожаловался Перри.

– Пойдем, родной. – Глория повела мальчика в кухню. – Посмотрим, что тут у нас.

– А где Эмили? – спросил Перри.

– Она скоро придет, – заверила Глория.

Барби Бекер и съемочная группа службы новостей пятого канала бесцеремонно нагрянули в дом – хотя, надо отдать им должное, в парадную дверь постучались довольно-таки робко.

Волосы Барби Бекер за время ее работы на телевидении несколько раз меняли цвет; Тед еще в прихожей ее узнал – и вспомнил в том числе и эту подробность. Сейчас ее шевелюра была огненно-рыжей и соперничала с высветленными бровями и ресницами. Но все это бледнело в ослепительном сиянии ее улыбки, являвшей взгляду сотню зубов, белее которых Тед в жизни своей не видел. Несколько секунд он глядел на эти зубы, как завороженный, на все вкупе и на каждый в отдельности. И решил про себя, что улыбаться в ответ ему как-то неловко; впрочем, он в любом случае не в настроении для улыбок.

– Счастлива с вами познакомиться, мистер Стрит, – проговорила Барби Бекер.

– Где моя дочь? – спросил Тед.

– Скоро будет здесь, обещаю, – сказала Барби Бекер.

Съемочная группа и Барби Бекер кипучим вихрем ворвались в гостиную и принялись выставлять свет и звук, без умолку тараторя на своем особом техническом жаргоне. Двое ассистентов пчелами вились вокруг Барби Бекер, припудривали ей лоб, расчесывали волосы, пока та вертелась на диване, то скрещивая, то вновь выпрямляя ноги.

Тед наблюдал за ней, одной рукой обнимая Глорию; Перри, обхватив отца за талию, намертво приклеился к нему.

Тед вдруг понял, что Барби Бекер глубоко несчастна – а в следующий миг взгляду его открылось еще больше.

Вот Барби Бекер стоит перед огромным зеркалом в ванной, над одной из двойных раковин-»кувшинок». Она только что смыла слой макияжа, без которого на телевидении не появляется. Невыразительные глаза запали, на висках землистого цвета складки. Барби смотрит на женщину, которая каждый вечер красуется в телевизоре, на женщину, которая на фиг не нужна больше ни станции как таковой, ни телесетям в целом; эта женщина выглядит на свой возраст и ни годом меньше, кожа испорчена косметикой, взгляд пуст и неосмыслен – после стольких-то лет самообмана и неуверенности в себе. Муж уже облачился в пижаму и читает в постели – здесь, совсем рядом, за дверью. Он моложе ее, но тоже стареет. Однако, поскольку он – мужчина, его залысины значат меньше, нежели ее обвисшие груди, его упитанный животик – ничто в сравнении с целлюлитом на ее бедрах. Ей так хочется заняться любовью, привлечь мужа к себе, но еще больше – чтобы он сам обнял ее, когда она заберется в постель и устроится у него под боком. Да только он так и будет читать свой журнал, переворачивая страницы, пока она лежит рядом, неотрывно глядя на его лицо в профиль. Она мысленно посетует, что ноги у нее слишком большие, коснется его плеча. Муж вздохнет, и она задумается про себя, спит ли он до сих пор с той девицей, с которой познакомился в Финиксе три года назад. В зеркале она замечает новую складочку у губ и вспоминает, что слезы все равно не помогут.

– Мистер Стрит, – окликнула Барби Бекер.

Тед встретился с ней взглядом.

– Идите сюда, присядьте на диван рядом со мной, – пригласила она.

Тед отошел от Глории с Перри. Оглянулся на дверь, ожидая увидеть дочь. Под объективами кинокамер ему бы полагалось почувствовать себя неуютно, и в прошлом он бы непременно разнервничался, а вот сейчас – хоть бы хны, несмотря на то, что съемочная группа и чуть в меньшей степени – Барби Бекер старались держаться от него на расстоянии лишних дюйма-двух – ровнехонько настолько, чтобы его сила тяжести не затянула их ненароком на терминальную орбиту.

– Итак, где моя дочь? – промолвил Тед.

– Скоро будет, – заверила Барби Бекер.

– Надо бы звук проверить, – встрял один из подручных.

– Скажите что-нибудь, – попросила Барби Бекер. – Все равно что.

– Раз наивный юнец из Пурбу

Пробудился в свинцовом гробу

И сказал: «Вот так номер!

Неужели я помер?»

И ушел, проклиная судьбу.

Съемочная группа разом умолкла. Тед бросил на жену озадаченный, страдальческий взгляд и сообщил всем вместе и никому в отдельности:

– Ляпнул что в голову пришло. Как там звук?

Звукооператор откашлялся.

– Отлично.

Человек в наушниках, стоявший между двумя кинокамерами, отсчитал от пяти до нуля и указал на Барби Бекер.

– Здравствуйте, с вами опять Барби Бекер, пятый канал, служба новостей. У меня для вас совершенно особенное, эксклюзивное интервью в прямом эфире с Теодором Стритом, который не далее как вчера шокировал весь мир, вдруг сев в гробу на собственных похоронах. Спасибо, что пригласили нас в гости, мистер Стрит.

Тед посмотрел репортерше в глаза – и проговорил, обращаясь непосредственно к ней и не обращая внимания на стрекочущие кинокамеры:

– Если в течение пяти секунд моя дочь не войдет в эту дверь, никакого интервью не будет, и я выберу себе другого репортера.

– Мы вынуждены на секунду прерваться, – сказала Барбара Бекер, обращаясь к камерам.

– Отключаемся, – сказал продюсер.

– Это был прямой репортаж, – упрекнула Барби Бекер Теда.

Тед выслушал ее – и тут же забыл, о чем она.

– Мне нужна дочь.