— Добрый вечер, — сказал он, усаживаясь за стол. — О, Пэтси, выглядит аппетитно!

— Ну, пап, — с улыбкой ответила мама, — эта зарядка на соседнем дворе, похоже, пошла тебе на пользу.

— Да, — согласился папа. — Пэтси сказала мне, вы провели там полдня. Если вам так хотелось сделать что-нибудь для дома, почему же вы нам не сказали?

Папа просто пошутил, но мне показалось, что дедушка воспринял это иначе. Он положил себе фаршированную сыром картошку и сказал:

— Передай соль, Брайс.

Между моим отцом и дедом определенно создалось напряжение, но оно исчезло бы, попытайся папа исправить ситуацию.

Но папа не попытался. Вместо этого он поинтересовался:

— Так почему именно девочка решила привести двор в порядок?

Дедушка очень аккуратно посолил картошку, а потом посмотрел на меня. «О, нет», — подумал я. На секунду мне показалось, что мне уже никогда не избавиться от этих яиц. Два года тайком от всех выбрасывать их, два года избегать разговора с Джули о ее курах и яйцах, два года терпеть ее ранние визиты — и ради чего? Дедушка все знал, я видел это по его глазам. Через секунду он все расскажет, и мне конец.

Но случилось чудо. Дедушка с минуту сверлил меня взглядом, а потом ответил:

— Просто ей так захотелось, только и всего.

С меня градом катил пот, и когда папа заметил: «Это был только вопрос времени. Когда-нибудь кто-то должен был приняться за этот двор», дедушка снова посмотрел на меня, и я знал — он не позволит мне забыть об этом.

Помыв посуду, я отдыхал у себя в комнате, когда вошел дедушка, закрыл за собой дверь и сел на мою кровать. И все это он проделал без единого звука. Ни кряхтения, ни кашля, ни даже дыхания... Клянусь, он двигался как настоящее привидение.

Конечно, я от страха подогнул колени и даже уронил карандаш, но постарался говорить как можно увереннее.

— Здравствуй, дедушка. Ты пришел провести поучительную беседу?

Дедушка сжал губы и смотрел прямо на меня.

Я сломался.

— Дедушка, я знаю, я все испортил. Я должен был сразу все ей сказать, но не смог. Я думал, что это прекратится само собой. Ну как долго курицы могут нестись? Это ведь началось в пятом классе! Разве они не должны когда-нибудь остановиться? Да и что мне было делать? Сказать ей, что мама боится сальмонеллы? А папа просил сказать ей про аллергию — да кто в это поверит? И я продолжал выбрасывать их, ты понимаешь? Я думал, они просто были лишними.

Дедушка едва заметно кивнул.

Я вздохнул и продолжал:

— Спасибо, что ничего не рассказал за ужином. Я — твой должник.

Дедушка приподнял занавеску и взглянул на дом напротив.

— Человеческий характер формируется очень рано, сынок. Твой выбор повлияет на всю твою дальнейшую жизнь. — Он немного помолчал, потом опустил занавеску и добавил: — Мне тяжело видеть, что ты заплыл уже так далеко, что не можешь вернуться.

— Да, сэр.

Дедушка нахмурился и сказал:

— Перестань говорить мне «да, сэр», Брайс. — Он встал. — Просто подумай над моими словами, и когда в следующий раз окажешься перед выбором, поступи правильно. Иначе ты навредишь очень многим.

И дедушка ушел.

На следующий день я после школы заглянул к Гэррету, и когда вечером его мама привезла меня домой, дедушка этого даже не заметил. Он был слишком занят в саду Джули.

Я попытался сделать домашнюю работу в столовой, но мама вернулась с работы и принялась болтать по телефону, а когда в столовой показалась Линетта, они развели горячую дискуссию о том, что из-за своего макияжа она очень напоминает раненого енота.

Линетта. Клянусь, она никогда не научится молчать.

Я собрал вещи и перебрался в свою комнату, только это не помогло. Во дворе напротив вовсю орудовали бензопилой, а когда пила замолкала, я отчетливо слышал стук молотка. Я выглянул в окно и увидел Джули, забивающую гвозди. Серьезно. Она держала гвозди в зубах как стальные сигареты, заносила молоток высоко над головой и ударяла по шляпке гвоздя с такой силой, что он входил в дерево, как в масло.

На секунду в моем воображении гвоздь исчез, и вместо него Джули с треском разбивала на куски мою голову. Я вздрогнул и опустил занавеску, бросил домашнюю работу и уставился в телевизор.

Работа во дворе продолжалась всю неделю. И каждый вечер дедушка возвращался с розовыми щеками, удивлял здоровым аппетитом и осыпал комплиментами мамину стряпню. А потом наступила суббота. Меньше всего мне хотелось просидеть весь день дома, пока дедушка копается в грязи и помогает приводить в порядок двор Джули. Мама попыталась заставить меня заняться нашим двором, но я бы чувствовал себя очень глупо, подстригая газон, в то время как напротив шла бурная перепланировка.

Так что я заперся в комнате и позвонил Гэррету. Его не было дома. У всех, кому я звонил, были другие дела. А уговаривать маму с папой поехать в кино или в торговый центр было бесполезно. Они бы сказали, что я должен заняться газоном.

Итак, я оказался в ловушке.

И мне оставалось только одно — наблюдать в идиотское окно за Джули и дедушкой. Это было невыносимо, но именно этим я и занимался.

Наконец я не выдержал. Бросился к задней двери, вылетел во двор и перемахнул через забор. Я должен был убраться отсюда.

Могу поклясться, в тот день я прошел километров десять. Не знаю, на кого я злился сильнее — на дедушку, на Джули или на себя самого. Что со мной не так? Если я так хотел извиниться перед Джули, почему же просто не пошел и не помог ей? Что меня остановило?

Гэррет уже вернулся, и я в жизни никому так не радовался. Он всегда мог отвлечь меня от мрачных мыслей. Этот парень — настоящий мастер. Мы поиграли в дартс, покатались на велосипедах и обсудили недавно вышедший боевик.

А когда я вернулся домой, Джули поливала двор.

Она увидела меня, но не улыбнулась, не помахала мне. Она просто отвернулась.

Раньше в такой ситуации я бы сделал вид, что не заметил ее, или махнул бы рукой и поспешил скрыться в доме. Но она злилась на меня уже целую вечность. С того утра Джули не сказала мне ни слова. Она словно не заметила меня на математике пару дней назад, когда я улыбнулся ей и попытался извиниться. Она не улыбнулась в ответ и даже не кивнула. Джули просто повернулась и ушла, не оборачиваясь.

Я даже ждал ее после уроков, чтобы сказать что-нибудь о ее преобразившемся дворе и о том, как мне плохо, но она просто прошла мимо, не обратив на меня внимания. И с тех пор каждый раз, когда я оказывался рядом, Джули старалась отойти подальше.

И вот она поливает двор, а я чувствую себя последним идиотом. Все. С меня хватит. Я подошел к ней и сказал:

— Здорово выглядит, Джули. Отличная работа.