Сталкер на всякий случай обошел пятно по широкой дуге, при этом влез в грязь на обочине по самые голенища. На что Заммер немедленно отреагировал:

– Это обязательно такие зигзаги по дороге выписывать?

Вместо ответа Богдан достал из кармана гильзу, одну из тех, что он припас перед рейдом, собрав на ротном стрельбище. Показал ее Заммеру и бросил на пятно. Прям на самую середину попал.

Раздалось негромкое чавканье, гильза исчезла в земле – и в следующее мгновение вылетела обратно. Богдан не успел уклониться: кусочек металла ударил в рюкзак, пробив в нем небольшую дырку, из которой немедленно потекла рыжая жижа.

Сталкер не поленился остановить группу, снять рюкзак и достать из него консерву «Кильки в томате», насквозь пробитую гильзой, которая превратилась в плотный металлический шарик. Выковыряв его из пачки галет, где он застрял, Богдан бросил трофей Заммеру. Тот поймал его на лету, покатал на ладони и стряхнул себе под ноги.

– Убедил, – буркнул он. И тут же поправился: – В данном конкретном случае.

Богдан усмехнулся, закинул рюкзак обратно за плечи и пошел дальше. Следом двинулись ученые.

Настроение у них было подавленным. Обстрел из пулемета, смерть командира, подрыв БТРа ракетой – всё это не добавляло оптимизма. Плюс первая встреча с аномалией добавила пищи для размышления.

– Они что, разумные, эти аномалии? – спросил Берг. – Она ж целенаправленно выстрелила в Богдана гильзой, когда поняла, что та несъедобна. Может, всё-таки задержимся и изучим данное явление более подробно? Мне бы хотелось сделать записи…

– Коллега, я вас умоляю, – поморщился Протон. – Понимаю ваше желание, вы же зоолог. Но думаю, что подобных явлений у вас на пути будет еще немало. И если вы после встреч с ними останетесь в живых, то ничто не помешает вам сделать сколько угодно записей. А пока рекомендую вам сосредоточиться на том, чтобы смотреть себе под ноги и случайно не наступить на такое явление.

– Не знаю почему, но у меня мороз по коже от этой деревни, – пожаловалась Анна. – Очень уж гнетущее впечатление от всех этих мертвых строений. Будто по кладбищу идем.

– А это и есть кладбище, – бросил через плечо Богдан. – Только не такое, как на Большой земле. Тут мертвецов-то побольше будет. В первые годы после аварии многие пытались добраться до ЧАЭС, чтобы наделать крутых фотографий…

– …или до Припяти, дабы пограбить то, что оставили люди, которых срочно эвакуировали из города, – влез в беседу Протон.

– И это тоже, – кивнул сталкер. – Репортеры, искатели приключений, мародеры – кто только не ломился на зараженную землю. Однако немногие ушли дальше таких вот деревень, разбросанных по краю Зоны. Здесь остались. Но не в земле.

– А где? – не поняла Анна.

Внезапно Богдан поднял руку, и группа остановилась – недаром же не просто ученые были в ней, а еще и военные.

– Слышите?

Позади них раздалось ворчание и сразу же – какой-то скребущий звук. Люди как по команде обернулись.

Они не успели уйти далеко от могилы Рана, метров на сто пятьдесят – двести отошли, не более. Поэтому им было хорошо видно, как над ней вовсю трудятся две твари, одновременно похожие и на собак, и на больших крыс. У тварей были вытянутые зубастые морды, уши, формой похожие на человеческие, длинные сильные хвосты. И мощные лапы, которыми они быстро разрывали могилу так, что только комья земли в стороны летели.

Третья тварь, заметно больше своих собратьев, стояла мордой к людям, которым была хорошо видна оскаленная пасть с двумя рядами острых белых зубов. Она словно предупреждала: не подходите, а то хуже будет. Это наша законная добыча.

Ученые как по команде вскинули автоматы, но неожиданно властный голос остановил их:

– Отставить!

Привыкшие подчиняться командам, военные ученые замерли, держа пальцы на спусковых крючках автоматов.

– Отставить огонь, – немного тише повторил Носов, которого ректор института представил как психолога. – Если кордонные выдвинулись к деревне, по звуку выстрелов они нас запросто вычислят. И еще. Ну перебьем мы сейчас этих тварей. Так через пять минут новые набегут. Мы что, так и будем стоять здесь, могилу охранять от мутантов?

– Невыносимо, – пробормотала Воронова. – Я уже ненавижу эту Зону, будь она проклята.

– Не надо так о ней, – сказал Богдан. – Если услышит – отомстит.

– Услышит? – поднял брови Маркус. – Ты о ней как о живой прям.

– Она и есть живая, – отозвался сталкер. – Поверь, скоро ты это сам поймешь. И ощутишь на собственной шкуре.

* * *

Палач с братвой проникли через кордон как по маслу. Деньги имеют свойство открывать любые двери и закрывать любые глаза. Особенно если это хорошие деньги. И поскольку Васька Шалый отстегнул «кордонным» очень и очень прилично, всё прошло вообще без проблем. Просто подошли к рядам колючей проволоки примерно в километре от КПП «Дитятки», стриганули сложенными в ножницы штык-ножами три нижних нитки, остальные приподняли на тех же ножах и прошли на запретную территорию, даже не запачкав модных кожаных бандитских курток, в которых имелись вшитые вставки – по две, а у кого и по четыре стальные пластины из армейских бронежилетов.

– За такие бабки можно было и напрямки через «Дитятки» прочапать, – проворчал один из бандитов по прозвищу Сиплый – однажды конкурент по лихому ремеслу перерезал ему горло, но не совсем удачно, с тех пор голос Сиплого полностью соответствовал его погонялу.

– Можно, но не нужно, – бросил через плечо Палач, с трудом вытаскивая ноги из болотистой почвы. – Сейчас до Терехов дочапаем, дальше сухо должно быть.

– А дальше чё? – поинтересовался Васька Шалый.

– Дальше мы их на шоссе перехватим, – сказал Палач. – Они из Андреевки наверняка по нему двинут, другой дороги к ЧАЭС нет, кругом болота.

– А они не на колесах? – озаботился Сиплый.

– Не кипешуй, кентуха, – хмыкнул Васька. – Мне перед рейдом вертухай вышечный за лишний косарь инфу скинул. Сожгли вояки их «бэтээр» и, кажись, чуть не всех там и положили.

– Какого лешего? – удивился Сиплый.

– А хрен их поймешь, чушкарей погонных, – хмыкнул Шалый. – То пропускают яйцеголовых, то их броню следом жгут. Главное, что сейчас они пешкодралом кандехают и все свое барахло на горбу тащат. Так что мы их враз накроем, если тормозить не будем.

Палач шел молча, стиснув зубы, и думал лишь об одном – главное, чтоб Богдан остался жив, не сгорел в том БТРе.

Не сказать, чтобы главарь бандитов питал к брату нежные чувства. Просто если пойдет слух в воровской среде, что он не отомстил кровнику лично, это сильно подорвет его авторитет, который заработать ох как трудно, а потерять можно в два счета. Поэтому Палач старался идти как можно скорее, личным примером заставляя свою группу, матерясь про себя, делать то же самое. «Пахан» платил своей кодле хорошие бабки, и никто из них не хотел терять столь солидный доход, ради которого не грех и рискнуть, пойдя в Зону вслед за паханом.