Больше всего на свете Туманов боялся оказаться снаружи. Уже мерещились черные тени, окружающие отель. На что способен толстозадый полицейский? Упасть с пулей в организме?

Дальнейшие действия Туманова подчинялись неуловимой для постороннего логике. Не хотел он держать на теле самое ценное. Если навалятся, то гуртом, не отобьется. Он обследовал номер, отогнул перочинным ножиком панель в паркете в углу за телевизором, сунул в полость загранпаспорт, билет до Сан-Франциско с открытой датой, четыре тысячи долларов. Вставил панель на место и придавил колонкой от музыкального центра. В свете тусклого торшера пересчитал оставшуюся наличность – чуть меньше двух тысяч. На цыпочках подошел к двери. Форменный фильм ужасов – неизвестно, есть ли кто-то за дверью, а волосы уже дыбом и трескучий мороз сковывает кости…

Состоянию не было объяснения. Что-то было не так – за дверью. Миазмы разгуливали по отелю, веяли враждебные вихри. Разбираться, что такое паранойя, не было времени. Павел чувствовал, что остается самый минимум. Полиция ушла из отеля, и что-то тут начинает оживляться. Зловещий шепот, поскрипывание половиц, заскорузлые руки, тянущиеся к дверной ручке… Он перешел темную комнату, отогнул штору. Темнота – хоть удавись. Но есть еще одно окно – в туалете с душевой. Оно обращено не к садику на задворках, оно с торца здания. Туманов отправился в санузел, несколько минут стоял у окна, вглядывался, слушал. Поднял раму, перевалился через подоконник, сполз, схватился руками за короткий выступ и разжал руки. Он упал в запланированную точку – рядом с кустами. Не такая уж сложная операция. Юркнул за угол. Зарылся в душистый кустарник – боже, какой пьянящий аромат…

Короткими перебежками он осилил аллейку. Стоял за пальмой, высматривая «Вранглер» на парковке. Машинально хлопнул по нагрудному кармашку – права на месте плюс документы, выданные прокатной фирмой. На парковке было несколько машин. «Вранглер» – с краю. Вход в отель отсюда не просматривался, полицейский тоже. Павел подкрался, бесшумно забрался в салон, вставил в замок зажигания ключ. Вздохнул с облегчением, когда мотор завелся. Начал выезжать задним ходом, машина дернулась, раздался неприятный звук – металл соприкоснулся с камнем…

Цепенея от предчувствий, он вывалился наружу. Оба задних колеса были проколоты! Он перебежал гусиным шагом за ближайшую клумбу, сел на колено. «Черепаха» полностью погрузилась в темноту. Только на улице за паутиной листвы фонарь освещал проезжую часть. Туча крылатых насекомых вилась вокруг фонаря – отдельные были такие крупные, что напоминали птиц. Звенели цикады. Воздух насыщал душистый аромат. Он где-то слышал, что существуют такие цветы, которые благоухают именно ночью…

У отеля не было ни одной живой души. Его давно бы уже подстрелили. А вот в отеле затаился кто-то недобрый – в этом он почти не сомневался. Скоро поймут, что он снаружи. Павел начал пробираться к выходу с аллейки, присел за частоколом стриженой акации, набрался смелости, вышел на дорогу.

– О мой бог… – сказали по-английски. – Как вы меня испугали…

Чуть не ударил сгоряча. Не знает он, как пройти в библиотеку! Хрупкая фигурка, идущая по кромке тротуара, отпрыгнула – словно в классики играла. Выпала сумочка.

– Виктория? – Павел схватил девушку за плечи. – Ты чего тут скачешь?

– Иду я, не трогаю никого… – Девушка машинально перешла на русский. – Кто это? – Она вытянула мордашку: – Мать честная, Виталик…

Он так и не привык к своему фальшивому имени. Сжал ее плечи – она задергалась, стала извиваться.

– Отпусти, сумасшедший, больно же…

Павел опомнился, оставил девушку в покое. Она не уходила, всматривалась в его лицо и, кажется, колебалась.

– Ты куда собрался?

– Надо мне…

– Слушай, Виталик, – зачастила путана, – я знаю, что там случилось в отеле, коп сказал, что вырезали целую компанию, вселившуюся после полуночи… Это одна из местных банд, точно тебе говорю. Здесь все местные работают на них, и мой сутенер отстегивает им каждый месяц по сорок процентов. Но обычно их не видно, стараются не напрягать туристов, и с полицией у них полюбовные договоренности… Ты же видел меня сегодня – я хотела войти, а коп не пустил… Слушай, – осенило ее, – а ты чего тут крадешься, как вор? Провинился в чем?

– Заткнись, Виктория, – буркнул Туманов. – В местную банду пока не вхожу и с другими бандами стараюсь не любезничать. Долго объяснять, но удрать мне отсюда надо. Машина есть?

– Машина… – девица стушевалась, – ну, есть у меня машина, «Витц» у меня, пузотерка такая игрушечная… А куда тебе?

– Недалеко.

– Слушай, Виталик, – голос проститутки начал срываться от волнения, – не знаю, в какое дерьмо ты влип, рада бы помочь, но жертвовать собой и машиной… Ты думаешь, я много получаю?

– Виктория, помоги. – Он привлек ее к себе, быстро, но с чувством поцеловал в губы. – Тут езды пятнадцать минут. Получишь, как за ночь секса. Поработай, в качестве разнообразия, таксистом – не век же тебе в койке с нашим братом отдуваться.

– Ладно, Виталик, умеешь убеждать…

– Где твоя пузотерка?

– Где всегда. На парковке у клуба «Мокаку». Это в конце Килауа. Тут пять минут, если быстро. Обычно по своим точкам я пешком хожу, но иногда…

– Ладно, не объясняй. Пошли.

– Пошли. – Она пожала плечами и вдруг засомневалась: – Дело твое, конечно, но там парковка освещена, а у клуба постоянно хиппари тусуются. Пойми меня правильно, если ты во что-то влип, а потом люди будут говорить, что видели меня с тобой…

– Да уж, проблема, – Павел скрипнул зубами. – Хорошо, беги одна, подожду. Да ворóн не считай, подруга.

– Ну ладно, как скажешь, друг… – она стала пятиться. Он нагнулся, поднял сумку.

– А это не возьмешь? Ключи от машины на шее носишь?

– О господи, я с тобой совсем свихнусь, – девушка схватила сумку, прижала к груди. Зашагала прочь, постоянно озираясь, и юркнула в соседний переулок.

Туманов перевел дыхание, прислонился к пальме. Хорошие здесь пальмы, толщиной почти с дуб.

Он и расслабился-то всего на минутку. Уловил прочерк боковым зрением, подобрался. Или показалось, что с крыльца «Черепахи» кто-то спрыгнул? Туманов всматривался в темноту до боли в глазах – так и косоглазие недолго заработать. Шевельнулось что-то за кустом, затем ближе, еще ближе… Нет, не резон ему тут околачиваться. Пока еще подтянется Виктория на своей развалюхе; да и подставлять девчонку не хотелось. Или бой принять? Нет, рановато вспоминать про древнейшие методики убийства. Он оторвался от пальмы и, гадая, кто же эта сука в отеле, перебежал дорогу. Демоны, похоже, скапливались. Метрах в сорока от него тоже кто-то перебежал. Но тот бы не успел. Значит, другой? Павел промчался мимо закрытого на ночь суши-бара, влетел в переулок, побежал, ускоряясь, в темноту.

Размышляя на темы «Значение капканов в жизни Туманова» и «Одинок ли он во Вселенной», Павел выбрался из перехлестов улочек на западной окраине, в районе Ориндж-драйв, зашагал к выплывающему из темноты местному «деловому центру» – единственному зданию в Барабоа выше пяти этажей. На верхних этажах кое-где горел свет, в кафе напротив самозабвенно бренчали гитаристы. На парковке стояли в ряд три машины с шашечками – одна другой «колоритнее». Он выбрал «Тойоту» лохматых семидесятых годов, договорился с водителем, которому не было принципиальной разницы, куда ехать. Расслабился на заднем сиденье, закрыл глаза. Временами приоткрывал, смотрел на отражающегося в зеркале шофера, который даже глаз не косил в его сторону.