Снова смешки, только теперь в адрес оппонента. Один-один. Впрочем, дядюшку Алехандро я этим не пронял. Он отвлёкся от меча, поднял глаза.

— Давай, говори. Что за пари?

Я таки присел рядом, вздохнул.

— Я докажу тебе, что легион — стоящая тема. И ты признаешь это перед всеми, перед войском. И если признаешь, обязуешься не ставить мне в Лимессии палки в колёса, а наоборот, будешь помогать, превращая территории за Кривым Ручьём в одну большую неприступную крепость.

— А если нет? — Усмешка.

— Если нет — как и договаривались, ты с семьёй едешь в другое владение. Более спокойное. Могу отдать тебе весь север графства, если хочешь — всё, что за Светлой. Или всю границу с Авиллой — неспокойно мне как-то за эти земли. Этот хмырь сговаривался со старым Арандой, что будет ими владеть, так что без дела ты, дядюшка, не останешься. Или тот же Феррейрос отдам — со временем. Он будет моим. Не сразу — но будет. Но место тебе заранее застолблю.

— Прости, Рикардо, — а это к нам подсел Весёлый Тит. Да-да, он и без меня, оказывается, имеет такое погоняло — Весёлый. Тот самый десятник, что перешучивался со мной всю дорогу и при каждом удобном случае просил афоризмы «за баб». — Прости, твоё сиятельство, но неможно делить шкуру неубитого кабана. Примета плохая.

— Тит, я на десятилетия планирую, — улыбнулся я в ответ. — Да, это совершенно точно, в этом году Феррейрос останется независимым. И в следующем. А может и ещё через год. Но дядюшка никуда не спешит, как и я. Я же всего лишь намечаю себе цель, к которой буду стремиться, а раз так — вода и камень точит, я её достигну.

— Ну, коли с этой стороны… — Тит почесал жидкую бородёнку.

— Племяш, давай к делу? — нахмурился виконт. — Я не собираюсь никуда ехать. Мне нравится Атараиско.

— Подальше от начальства, поближе к халявной кормушке? — иронично усмехнулся я. Дядюшка покраснел, но промолчал, не стал связываться. — Тебе придётся это сделать, твоя милость. Я уже всё сказал, Лимес должен стать крепостью. Должен! — высокопарно повторил это слово. — А значит, станет. Или будет уничтожен. И мне не нужен там человек, не разделяющий мои взгляды на систему обороны.

— Твоя оборона — туфта! — вспылил виконт. — Не могут башмачные крестьяне строем пик задержать степняков! Их разнесут к чёртовой матери первым же ударом!

— Сеньоры, можно подробности? — Это встрял Тит, выполняя функцию громоотвода, ради которой и сел. Отвлекая наше внимание друг с друга, чтобы окончательно не вспылили и не перессорились. — Мы, простые воины, — окинул рукой вокруг, — тоже хотим послушать. Граф столько интересного рассказал про Леонида, рекса Спарты, — это он дядюшке. — Очень всем интересно как это сейчас сделать, когда у рыцарей стремена. — А это уже мне.

— Легко. — Я усмехнулся. — Мне нужна сотня помощников из воинов, желательно сводный отряд, чтобы критически не ослаблять ни одного барона, а ещё все будущие легионеры, кого за эти дни добудем, неделя на тренировки и сотни три-четыре пик. А лучше пять. Пока хотя бы палки. Без наконечников, чтоб обозначить — это будут пока просто учения.

Дядюшка фыркнул. «А ключ от квартиры где деньги лежат тебе не нужен?» — как-то так его выражение лица читалось. Но я не сдавался — я только начал.

— Тит, предлагаю такую тактику борьбы на Лимесе. — Вздохнул и перешёл к серьёзному — к послезнанию. — Пехота выстраивается в баталии — это ощетинившиеся пиками строи пехоты. За которыми прячется конница. Конница наносит молниеносные удары и отходит за линию пик, потому, что линия пик малыми отрядами неприступна.

— А крупными отрядами? — продолжал скептически кривиться дядюшка.

— А от крупных у нас есть фронтиры. И иные укрепления. Надо создать систему оповещения, и настроить в ключевых точках мощные укрепления, пусть даже из земли и палок. Куда могут сбежаться при подходе крупных сил люди со всей округи. Где смогут дождаться подкрепления с этой стороны Кривого Ручья. Но насколько я знаю, орки в основном ходят группами максимум по сто человек. А с такими предлагаемая мной тактика как раз и должна справиться — на них и рассчитана.

— То есть! — с интересом подался виконт вперёд. — Если ты докажешь, что пики могут остановить отряд степняков в сотню рыл, закрыв конницу, дав той перегруппироваться… Покажешь это примером… Я беру свои слова обратно, прилюдно признаю твою правоту, возвращаюсь и строю крепость под названием «Лимесссия»?

— Да. И несмотря на предвзятость, делаешь это честно, — пронзил я его взглядом. Он должен поверить, что я серьёзно, я договороспособен. И что не самодур какой-то, а адекват, отдающий отчёт в своих действиях.

— Извольте кашу, сеньоры. — Это мой детинушка, притащил две деревянные миски. Одну сунул мне, одну виконту. Весёлому чуть позже принесли бойцы его десятка. На шустрого лакея или удалого официанта он не походил от слова «совсем», эдакий переваливающийся с ноги на ногу неуклюжий медведь, но все относились к нему с пониманием — детинушка проявил себя в боях с хорошей стороны, а воины это ценят выше всех остальных качеств.

— Хорошо, даю слово, не буду придираться, не буду предвзят! — с хитрой улыбкой воскликнул виконт. — Но, племяш, ты должен на самом деле постараться, чтобы доказать эффективность своих умозаключений. Пока что это глубокая теория.

— Я докажу, дядюшка. Честно-честно! — поднял я руку. — И давить на тебя не буду, только примером.

— Я, Тит Весёлый, десятник графской стражи, в том свидетельствую! — наш третий собеседник приложил кулак к сердцу. — Оба сиих воина обязуются быть непредвзятыми, и бог в том свидетель, а я — десница и уста его!

Фигасе, тут и так можно? Ричи не знал.

— Принято. — Я заметно повеселел. — И раз так, дядюшка, слушай, что для показательных выступлений нужно.

— Да ты с ума сошёл! Племяш, МЫ! ОСАЖДАЕМ! ЭТОТ ГОРОД! Мы воюем с ним, твою мать!

Виконт поставил недоеденную кашу и расхаживал вокруг костра, гася эмоции ходьбой. Окружающие нас воины, вслушивающиеся в разговор, тоже так прифигели и молчали. Граф у них, конечно, безумец, все знали, но не такой же оторва? А я чо, я ничо! Я предложил КУПИТЬ у Феррейроса полтыщи пик, точнее только палок для них, а также взять в аренду сотню-две арбалетов, с возвратом (ибо покупать не хочу — мои мастера уже испытывают прототипы своих массовых изделий, теперь я почту регулярно получаю — благодаря мною же созданной курьерской службе).

— И что? — Я уминал овсянку за обе щёки. Чуть пересолено, но терпимо. — Ну, осаждаем. Но у нас мелкий пограничный конфликт, а не священная война на полное истребление. Завтра подпишем мир и будем жить бок о бок друг с другом. Зачем ссориться? Это инвестиция, которая сближает. При любых раскладах они в большем плюсе, чем мы, и тем более в плюсе по сравнению, как если откажутся от сделки. Откажутся — идиоты. А они купцы, для них деньги — святое.

— Но я… Ты подставляешь меня, отправляя на эти переговоры! — Ага, вот что его так корёжит.