А пока я лечу в Душанбе. Самолет — Боинг 737, старый как дерьмо мамонта — скрипит, но, слава Богу, летит, не падает. Под крылом — Гиндукуш, где сложили жизни сотни наших пацанов, и я думаю о том, почему наша власть была так наивна и глупа, что послала их сюда. Неужели не понимали, что один купец может заменить сотню воинов, а осел, нагруженный золотом — возьмет любую крепость?

Не понимали. Была тогда в их действиях какая-то бесхитростная, крестьянская правда. И только разбив здесь в кровь нос, лицо, все тело — мы начали что-то понимать. Смешно… но точно такая же, мессианская правда в конце две тысячи первого присутствовала и в действиях США. За тем, как набивают здесь шишки они — я слежу с изрядным злорадством.

Вот и граница. Раньше границу встречали ревуном, и принимали по пятьдесят грамм, а сейчас — мы просто летим. И если раньше разницу между советской и афганской территорией можно было увидеть по количеству зелени на советских колхозных полях — то теперь, что тут, что там — все одно и тоже. Сломалось что-то в этом мире…

В Душанбе — меня ждали.

Амирзадэ — какой-то там родственник президента. И поскольку он родственник — ему нашли теплое местечко: он контролирует строительство. Через него — я получаю стройматериалы по цене, какую бы я никогда не получил.

Амирзадэ — встречает меня у трапа самолета. Машины на летное поле пускать категорически запрещено, но к родственникам президента это не относится. Машина у него — каждый раз новая, вот и сейчас — я обращаю внимание на новый, акульего вида кроссовер с трезубцем на решетке радиатора.

— Салам, дорогой Амир — говорю я, мы обнимаемся — с обновкой тебя!

Амир прямо весь вспыхивает от удовольствия. Машины — его страсть.

— Нравится да?

— Еще бы! Что это?

— Мазерати Леванте! Ни у кого здесь такой нет, да…

Здорово. Страна — одна из самых бедных в мире, ягнобцы до сих пор пашут сохой — но обязательно надо купить Мазерати Леванте и раскатывать по улицам. Как я давным-давно прочитал на одном заборе: дворцы без разрухи — не будет контраста.

— За руль сядешь, да?

Амира вообще нельзя назвать злым человеком — он открытый, умеет радоваться жизни, не жадный. Учился в Москве, русских не ненавидит, скорее, любит даже. Просто он — как и большинство родственников президента — считает, что они живут в какой-то параллельной реальности. Вот, есть страна, где кто-то на сохе пашет, где-то электричества нет — а есть они, и есть Мазерати Леванте. Но я же не виноват! — скажут они, и в общем, будут правы. Действительно, каждый из них мало в чем виноват, часть из них даже не госчиновники. Просто, когда сюда припрется Исламское государство — мало никому не покажется. И каждый — заплатит и за себя и за другого…

Я ловлю ключи, сажусь за руль. Действительно, отличная машина, почти спорткар с полным приводом. Мотор не взрыкивает — а взвывает на одной напряженной, неистовой ноте. Только одна фирма в мире делает такие моторы — это фирма Феррари.

Трогаюсь — с непривычки рывком, сцепление тут тоже спортивное…

Двое, из террористической группы, заброшенной на территорию Таджикистана американской разведкой — ждали объект в аэропорту Душанбе, который хоть и с трудом, но дотягивал до статуса международного. Ни один из них не находился в розыске и милиционеры не обращали на них внимания — потому что они выглядели так, что казалось — что внимания они не требуют. Одного из них звали Олег, он был этническим крымским татарином, но выглядел как русский, а паспорт имел украинский — никто не ассоциировал Украину с терроризмом. Олега хорошо знали только в Сирии, боевики Исламского государства звали его «Мохандес», инженер. С его высшим техническим образованием, полученным в Харькове — он был квалифицированным сапером — подрывником, изготавливал взрывные устройства для многочисленных смертников. Вторым был Иса — он был назван как Иисус Христос, хотя на нем было больше девяноста трупов. Этнический чеченец, паспорт гражданина Казахстана, чистый, нигде не разыскивался. Тоже — Исламское государство, хотя теперь оба они принадлежали к особо засекреченному его ответвлению — батальонам Аскер. Засекреченному потому, что батальоны Аскер не придерживались даже минимальных требований шариата в повседневной жизни и особо не старались скрыть свое лицемерное отношение к исламу. Ислам для них был, если можно так выразиться — поводом для знакомства, а истинная их цель, что держала их вместе — возможность безнаказанно и много убивать. И еще ненависть к России — аскеровцы были первым наглядным подтверждением верности доктрины Бендукидзе[28].

Оба этих человека были подготовленными киллерами, один специализировался на минно-взрывном деле, второй был снайпером. И их послали сюда с вполне определенной целью.

Иса — из аэропорта, через небольшой, но мощный монокуляр отсмотрел, как человека, которого они должны были убить, встретили у трапа, и как он сел на водительское место в кроссовер, который странно выглядел, и у которого Иса не смог определить даже марку. Этого было достаточно, он запомнил цвет машины, сама по себе она бросалась в глаза — и он бросился к выходу, где в небольшом китайском джипе его ждал Олег и местный водитель. Водителя звали Ибрагим, он был местным, и его шантажировали тем, что у него родственник — ушел в Исламское государство. Спецслужбы об этом — пока не знали…

— Поехали. Синий кроссовер.

Мимо — прокатилась доселе невиданная машина.

— Этот что ли?

— Давай!

Их джип — резко тронулся. Только то, что дорога была прескверной — позволяло им держаться на хвосте, иначе — невиданный до этого джип уже ушел бы в горизонт.

— Что это за тачка?

— Не знаю. Он за рулем.

Иса достал сзади автомат УЗИ с глушителем, передернул затвор.

— Давай, догоняй.

Водитель поежился — он в принципе понимал, с кем связался — но одно дело понимать, другое — видеть автомат.

— Я не смогу. Этот машина очень плохой…

— Жми на газ, давай…

— Подожди — сказал Олег — машина может быть бронированной. Не спеши.

— И что делать будем?

— Пока подождем. Он назад сел?

— Нет, за руль…

Дорога до Душанбе — качеством была не из лучших, хоть это и была одна из лучших дорог страны. Впрочем, разницы не было, поскольку оказаться за рулем Мазерати — само по себе праздник. Я не шучу, если что итальянцы и умеют делать — так это спорткары…