- Странно, совсем не видно иммигрантов из арабских стран, - пробормотал он. - Вокруг одни европейские лица.

- Иммигранты? - удивилась она. - А откуда им в этом городе взяться?

- Как? В последнее время огромное количество беженцев приехало в страну, и не только, сюда, но и в другие государства Европы.

- Зачем?

- Как зачем? – он с удивлением на нее уставился.

- Зачем же им ехать сюда, тем более иммигрировать, когда они живут лучше нас. У них нефть, у них огромные деньги. Правда, некоторые посылают сюда учиться своих детей. Но этих не так много.

- Странно. Но люди давно бегут из тех мест. Там неспокойно – войны, перевороты, беспорядки.

- Войны? Франк, откуда у вас такие сведения? Войн не было уже около семидесяти лет!

- А как же…

- Иммигранты! – и она засмеялась. - Нет, иногда приезжают их жены, бросают деньги на ветер, покупают французские наряды, парфюм… Я все поняла! Это наверное в Прованс приезжают несчастные шейхи, ставят бедуинские палатки и просят убежища в вашей провинции, скрывая свои миллионы… Миллиарды!

- Войн не было семьдесят лет? - изумился Франк.

- Франк, вы не учились в школе?

- Не было ни в Африке, ни в Азии, ни на востоке?

- Нигде, Франк! Или вы снова шутите? В следующий раз предупреждайте, когда говорите серьезно, а когда нет. Войны! – и она беспечно засмеялась. – А, может быть, это ваш Прованс постоянно с кем-то воюет? Тайно! Но нам парижанам об этом неизвестно ничего!... Зайдем? – спросила она, показав на Лувр. – Там в двух залах сейчас выставлена новая экспозиция.

- Я уже ходил, давайте в другой раз, - задумчиво пробормотал он, и они замерли посреди площади, глядя на дворец.

- Жоан, представьте себе, что в этом месте стоит огромная стеклянная пирамида. Прямо посреди площади! Как вам такое – понравилось бы?

- Зачем? – удивилась она.

- Как зачем? Она переливалась бы в свете ярких прожекторов, видна была бы на многие километры. С Эльфелевой башни казалась бы удивительным зрелищем, привлекая внимание ко дворцу.

- Разве Лувр нуждается в рекламе? Думаю, что в этом священном месте все, что имело смысл построить, было воздвигнуто еще несколько веков назад. А больше ничего и не нужно… Я замерзла, пойдемте ужинать.

Франк снял пиджак и накинул ей на плечи.

- Вам будет холодно! – воскликнула она.

- С вами нет, - ответил он, заметив, как она спрятала улыбку.

- Тогда пойдемте быстрее! Так вы простудитесь!

Вдруг отбежала на несколько шагов и воскликнула:

- Но если вы настаиваете, я отвезу вас на вокзал и накормлю бутербродами!…

- Ну, хватит уже! – засмеялся он, а Жоан неслась все дальше.

- Бургерами!!!... И измажу вас майонезом! – слышно было издалека.

- Перестаньте! – кричал он.

- И посыплю листами салата!

- Все равно догоню! – кричал он, несясь следом. Наконец он настиг ее, схватил за плечи, повернул к себе, держал так и долго не выпускал, глядя прямо в глаза. В эти знакомые-незнакомые глаза.

- А потом накормлю ужасным плавленым сыром и ветчиной, – прошептала она, тоже глядя ему в глаза и улыбаясь. - И что там бывает еще в вашем Провансе? В воинственном Провансе.

- Газировка.

- Да, газировка… И войны…

Они молчали и стояли так целую вечность.

- Все… Я согрелась... Пойдемте! – она легко высвободилась, взяла его за руку и медленно повела за собой, а этот чудесный город шумел вечерней праздной толпой, шелестел осенней листвой, освещая прожекторами улицы и площади. Он совсем не походил на тот Париж, который Франк знал раньше, но в этом Париже ему было удивительно хорошо...

- И все-таки, какое у вас имя – Франк или Луи? – спросила она, когда они подошли к ее подъезду

- Теперь уже не знаю сам, - задумчиво произнес он.

- Можно я буду называть вас Луи?

- Можно… А почему?

- Если, конечно, вы не возражаете. Мне так больше нравится. Франк – для вас слишком просто. Как медная монета. А Луи - благородно, красиво! Старинное имя! Вам оно очень подходит.

- Значит, Луи! – согласился он.

- До свидания, Луи! – с удовольствием произнесла она.

- До свидания, Жоан, - ответил он.

Открыв дверь ключом, который дал ему старик, он пробежал через все комнаты и влетел в кабинет.

- Теперь извольте мне все объяснить, - воскликнул он, - что это за город? Где я нахожусь? Это не Париж, черт возьми!!! И я не сошел с ума! Объяснитесь, пожалуйста!

- Это мой Париж! – проворчал Дойл, отхлебнув большой глоток коричневой жидкости. Потом крякнул и стукнул пустым фужером по столу. Дойл был совершенно пьян.

- Хотите виски? – прорычал он.

- Нет, - прошептал Франк, удивленно на него глядя.

- Настоящий ирландский виски, а не какая-то дрянь! Давайте!?

- Нет, черт побери! – воскликнул Франк.

- Как знаете…

Дойл выпил еще и тупо уставился прямо перед собой. Только сейчас Франк заметил, что весь стол был завален бумагами, испещренными незнакомым мелким подчерком. Теперь старик ворошил страницы, с ненавистью на них глядя, и бормотал:

- Все не то... Не то, дьявол всех подери… Все пустое!

Франк присмотрелся, это были не его рукописи. Пока он разглядывал старика, тот скомкал бумаги и начал их безжалостно комкать и рвать. Делал он это остервенело и с яростью. Наконец собрал огромную охапку, истерзанных в клочья, страниц, привстал и бросил в урну. Едва не грохнулся на пол, угрожающе зашатался, но устоял и снова плюхнулся на стул.

- Что смотришь? – прорычал он. – Журррналист! Писать не разучился? Завтра продолжим.

Он плеснул из бутылки виски, поднес стакан к губам, сделал усилие, и, едва не захлебнувшись, осушил его до дна.

- Все! – выдохнул он, и голова его упала на стол. Говорить с ним было бесполезно.

На следующее утро Дойл был молчалив и задумчив. После вчерашнего он был изрядно помят и выглядел уставшим. Глаза его были выпученными, руки тряслись. Старик напоминал высокую гору, которую всю ночь трепал ураган, он вырывал с его склонов деревья и кустарники, обрушивал камни с отвесных скал, готов был снести этого колосса, который встал на его пути. Но гора по имени Рональд Дойл устояла.

Они, молча позавтракав, прошли в кабинет.

- Я был в городе, который вы вчера назвали “вашим” Парижем, - наконец произнес Франк, - объясните мне, что это значит?