— Ты, мой юный друг, говоришь только о военных хитростях, — проговорил, наконец, Брюс. — Но ведь нельзя забывать и о величайшей победе Уоллеса, благодаря которой его всегда будут помнить. — Он кивнул в сторону моста, протянувшегося в северо‑восточном направлении. — Я имею в виду битву на мосту перед замком Стерлинг.

— Да, это не была засада, но даже тогда Уоллес использовал нетрадиционную тактику — разного рода хитрости. Он воспользовался преимуществом своего выгодного положения и заманил англичан на местность, которую считал для себя удобной: на узкий мост. Там река изгибается, и в ее излучине он смог уничтожить множество английских солдат, лишив их численного преимущества. И это не являлось генеральным сражением двух армий, столкнувшихся лоб в лоб, с традиционным использованием рыцарей и прочего. — Йен сделал паузу. — Я вовсе не утверждаю, что он не мог вступить в решающее сражение и победить. Я только имею в виду, что мы должны воевать на выбранной нами самими территории, где можно уравнять шансы. А до этого отдельные маленькие победы станут такими же деморализующими и эффективными, как одна большая. В конечном итоге англичан победят не сильные авангарды — лучники, кавалеристы и шилтроны, — а наше знание местности, мастерство и способность перехитрить их. Надо использовать любое оружие, имеющееся в нашем арсенале, пусть даже это будет хитрость или прямой обман.

Брюс расплылся в улыбке.

— Это, пожалуй, самая длинная речь, которую я от тебя когда‑либо слышал, кузен, а уж такого воодушевления в твоем голосе и вовсе не слышал никогда.

— Он этим живет, милорд, — вмешался Фин. — И знаете… Он, конечно, человек очень серьезный и образованный, но вместе с тем такой хитроумный пройдоха, каких мне редко доводилось встречать в бою. Вы не представляете, как я был рад, что в детстве, когда мы играли в войну, он всегда был на моей стороне. Я временами даже жалел сыновей Джона Лорна, с которыми мы вместе воспитывались. Маклин всегда одерживал верх после какой‑нибудь хитрости, на которую они попадались. Война для него — игра, но едва ли его противники достаточно умны, чтобы в нее играть.

Брюс, судя по всему, был очень доволен — словно услышал об Йене именно то, что хотел.

— Что ж, если в эту игру он играет хотя бы наполовину так хорошо, как в шахматы, я хотел бы посмотреть на него в деле, — с усмешкой проговорил Брюс.

Прежде чем Йен успел уточнить, что имелось в виду, снова заговорил Фин.

— Кстати, о шахматах… — Он кивнул в сторону двух всадниц, только что въехавших в ворота.

Йен замер, совершенно ошеломленный увиденным.

Боже правый, она бесподобна! У него задрожали колени и перехватило дыхание. Прелестница? О, слабо сказано. Настоящая рыжая колдунья!

Кажется, членов ее клана называли дикарями? Маргарет и впрямь напоминала дикарку. Волосы рассыпались по плечам, щеки раскраснелись, глаза сверкали. На фоне серых стен замка она казалась воплощением жизни — той жизни, которую Йен не знал. Он хотел дышать ею, дышать окружавшим ее радостным сиянием.

Да, пусть она не для него, пусть в ней нет ни капли сдержанности и скромности благородной леди — ему было все равно.

Их глаза на мгновение встретились, и Йену показалось, что он почувствовал облегчение, когда она отвела взгляд. Однако его сердце гулко колотилось, и было совершенно очевидно: он хотел ее так сильно, как никогда еще ничего не хотел, так хотел, что даже голова шла кругом.

Проклятье! Ей давно уже следовало отвернуться! Но тут на нее обратил внимание Брюс, неизменно любезный с женщинами, даже если они из стана врагов.

— А вот и наша рыженькая малышка, — пробормотал он.

«Проклятье, неужели кузен заметил?» — промелькнуло у Йена. Он попытался скрыть смущение, а Брюс отвесил дамам изящный поклон и проговорил:

— Леди Маргарет, леди Бригид… Вижу, не только мы решили сегодня утром покататься верхом. — Он огляделся и нахмурился. — Но кто же вас сопровождает?

Маргарет и ее подруга с улыбками переглянулись, и было очевидно, что с трудом удержались от смеха.

— Эти люди отстали, — сообщила Маргарет. — Сильно отстали. Понимаете, мы решили устроить скачки.

Она снова улыбнулась и спешилась с помощью одного из конюхов, затем направилась к мужчинам. У нее была потрясающая походка. Глядя на плавное покачивание ее округлых бедер, обещавших неземное блаженство, Йен судорожно сглотнул. Даже за все сокровища мира он не смог бы отвести от нее глаза.

— Скачки? Но с кем? — полюбопытствовал Фин.

— С моими братьями, — ответила Маргарет. — Я даже дала им небольшую фору.

Девушки снова переглянулись — и на сей раз громко рассмеялись.

Йен понял, что Маргарет в высшей степени довольна собой, а Фин нахмурился и пробормотал:

— Вы хотели сказать, что это они дали вам фору?

Рыжеволосая красавица хохотнула.

— Нет, я все сказала правильно: именно мы дали им фору.

— И вы выиграли? — Фин взглянул на нее с недоверием.

— Разумеется. — Губы Маргарет презрительно скривились. — Я очень хорошая наездница. Мы как раз находились на дороге из Корнтона, в нескольких милях от брода у Килдеана, когда решили устроить скачки.

Йен нахмурился и проворчал:

— Но это место проходимо только при низкой воде. А сейчас вы должны были проехать по мосту и подъехать к Стерлингу с другой стороны.

Маргарет улыбнулась. В ее золотистых глазах сверкали озорные огоньки.

— Разве? Впрочем, сейчас я, кажется, припоминаю… Кто‑то действительно упоминал об этом. Интересно, мои братья это знали? Надеюсь, им не пришлось ехать обратно.

Йен, не сдержавшись, громко расхохотался. Брюс и остальные — тоже. Девчонка была не только красива, но и остроумна. И, следовательно, очень даже неглупа.

Да поможет ему Бог.

Маргарет переводила глаза с одного мужчины на другого. И от их веселого смеха ее сердце забилось чаще — словно от грубоватой ласки. Было очень приятно слышать этот смех.

— Возможно, не только ты хорош в такой игре, кузен, — заметил Роберт Брюс. — Быть может, мне следует предложить этой девушке поиграть?

— А что за игра? — заинтересовалась Маргарет.

Брюс объяснил ей, о чем они говорили, и Маргарет, чуть нахмурившись, покачала головой. Ох, эти мужчины!.. Чем старше она становилась, тем все больше убеждалась в том, что мужчины всего лишь подросшие мальчики, которые любят возиться в грязи, строить форты и изобретать всевозможные способы убивать друг друга.

Она приподняла бровь и повернулась к Йену.

— Когда я была маленькой девочкой, мы с братьями играли в игру, которую называли «Христиане и варвары». Вам это ничего не напоминает?

Уголки губ Йена едва заметно дрогнули. Это был лишь слабый намек на улыбку. Но она пронзила все существо Маргарет, добравшись до сердца.