Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова ярко полыхнуло, и самолет так затрясло, что кто-то из женщин вскрикнул. Джо по-прежнему стоял посреди прохода, держась обеими руками за поручни кресел и смотрел на клубящиеся за стеклами иллюминатора облака. Все умолкли. Профессор Беркли крепко прижимал к себе коробку. Он поднял голову и повернулся.
— Что за представление! — закричал он, стараясь перекричать рев двигателей. — Мог ли кто-нибудь придумать подобное? Труп убитого, скрытый под покровом, вокруг горстка людей, мечущихся в свете молний, и среди них убийца.
Джо хотел ответить, но внезапный порыв ветра так тряхнул самолет, словно это была не многотонная стальная конструкция, оснащенная мощными двигателями, а сухой осенний листок. Когда самолет на мгновение выровняло, Джо улыбнулся.
— Вы правы, профессор! Трудно придумать что-нибудь подобное.
— Вы ошибаетесь! — сказал профессор. Его, видимо, совершенно не волновала буря за окном, постоянные падения и подъемы и даже присутствие убитого. На лице его проступило явное недовольство собой, — Шекспир, который придумал буквально все, придумал и это! Вам знаком этот фрагмент из «Короля Лира»?
Боги, в высоте
Гремящие, перстом отметьте ныне
Своих врагов!..
Он замолчал, так как новая вспышка молнии осветила салон, и самолет спикировал, как пораженный снарядом, чтобы через минуту взмыть вверх. Двигатели работали на полную мощность.
Алекс быстро выпустил поручни двух кресел, за которые держался, и упал в кресло рядом с профессором. Он успел застегнуть ремень безопасности раньше, чем новый удар бури потряс самолет.
— Дальше следует почти дословно то, что должно произойти здесь! — прокричал Беркли, наклоняясь к нему. — Дословно! — И придвинувшись ближе, сжимая свой бесценный несессер и прижимая его к груди при каждой новой встряске самолета, он продолжал голосом ученика, декламирующего на школьном вечере:
«…Преступник, на душе твоей
Лежит сокрытое злодейство.
Опомнись и покайся!..»
Профессор снова умолк и озабоченно взглянул на Алекса.
— Кажется, дальше я забыл…
«Руку прочь кровавую,
Непойманный убийца!» —
закончил Джо.
— Ах, да, конечно! Как я мог забыть!
Рев двигателей почти заглушал их голоса. Джо посмотрел влево, где сидела молодая девушка, которая, как он помнил, заняла сначала место впереди, а потом пересела в кресло перед мистером Ноксом. Теперь она снова села вперед на два или три ряда. И это можно было понять. Он окинул ее быстрым взглядом. Девушка была очень бледна и сидела, закрыв глаза и стиснув руками поручни кресла. Видимо, она очень испугалась бури или боролась с приступом тошноты, называемой в проспектах некоторых авиакомпаний почти трогательно «воздушной слабостью».
Других пассажиров Алекс не видел. Заметил только, что стюардесса склонилась над кем-то, видимо, помогая отыскать бумажный пакет. Он повернулся к профессору. По всему было видно, что все эти взлеты и падения не производили на него никакого впечатления.
— Вы помните, что говорит Дьявол в «Утраченном рае», когда приближается к земле и видит первых людей, которых хочет уничтожить? Думаю, в данный момент наш убийца может сказать почти то же самое, — обратился к нему Джо.
— Не могу точно вспомнить, — Беркли тряхнул головой. — Мильтон всегда казался мне скучноватым, если быть честным.
— Он боится. Боится, потому что знает: справедливость восторжествует, и заслуженная кара настигнет его везде! И потому, хоть с виду он и свободен, прекрасно понимает, что ему нигде не укрыться, никуда не сбежать:
«Куда, несчастный, скроюсь я, бежав
От ярости безмерной и от мук
Безмерного отчаянья? Везде
В Аду я буду. Ад — во мне. На дне
Сей пропасти — иная ждет меня.
Зияя глубочайшей глубиной,
Грозя пожрать. Ад по сравненью с ней
И все застенки Ада небесами
Мне кажутся. Смирись же, наконец!
Ужели места нет в моей душе
Раскаянью, а милость невозможна?»
Алекс замолчал.
— Да, теперь я вспомнил, — кивнул Беркли. Лицо его вдруг приняло суровое выражение. — Это страшно, — сказал он так тихо, что Джо, искоса наблюдавший за ним, не услышал, а скорее понял эти слова по движению губ.
Профессор выпрямился и, подняв повыше несессер, слегка оперся на него руками, забыв, что перед этим пестовал его, как родное дитя. Он посмотрел в иллюминатор и застыл, не отрывая глаз от него.
Джо снова огляделся вокруг. Девушка слева не изменила позы. Она страдала, лицо ее побледнело еще больше. Стюардесса подошла к ней и, нагнувшись, что-то сказала. Девушка открыла глаза, попробовала улыбнуться и кивнула, видимо, в знак того, что о ней не нужно беспокоиться, она сама справится.
Джо снова посмотрел на профессора, который по-прежнему сидел, уставившись в иллюминатор, и, кажется утратил желание вести дальнейшую беседу. Алекс закрыл глаза. Буря вроде бы начала стихать. Он довольно долго сам был летчиком, поэтому почувствовал, что самолет вышел из ее эпицентра. Невольно он повторил в мыслях цитату из Мильтона. Трудно даже было сказать, когда это началось, но в какой-то миг его вдруг охватило беспокойство. Кажется, это касается чего-то, что случилось сразу после обнаружения трупа или во время допроса этих двоих. А, может, произошло раньше.
Он стал перебирать в памяти события минувшего дня. Да, наверняка, чьи-то слова привлекли его внимание своей неискренностью. Или он заметил нечто такое, на что сознание не отреагировало, но зафиксировало подсознание.
Он знал, что эти слова или события где-то совсем рядом, на краю памяти, и стоит ее напрячь, как они проступят ярко и выразительно.
Самолет погрузился в непроглядный мрак. Дождь неутомимо хлестал по окнам, а вот ветер заметно поутих.
Джо приоткрыл глаза и снова зажмурился. Профессор оторвался от иллюминатора и улыбнулся ему. Алекс улыбнулся в ответ, расстегнул пояс и встал. Ему нужно было немного побыть одному. Скоро они прибудут в Найроби, если только самолет не изменил курса во время бури. И до посадки он хотел понять, как произошло убийство.
Он прошел в хвост самолета и сел в свое кресло. Мистер Нокс по-прежнему лежал там, где его настиг удар кинжала. Одеяло сползло с его лица, а одна рука упала с подлокотника и покачивалась в такт движению самолета.
Джо встал, взял эту холодную руку и, с трудом согнув ее, сунул под одеяло. Уголком его он накрыл лицо убитого и вернулся на свое место.
Но, усевшись, он едва не подпрыгнул.
