– Ладно, ладно, – улыбнулась Кира. – Давайте потом будем решать проблемы генеалогии и общепита. Мы и так опаздываем.

Она подтолкнула обоих друзей, и ребята помчались. Однако поезд пришёл раньше них. Он уже удалялся, и рельсы гудели ему вслед. Янка держала Киру за руку и всматривалась в толпу приехавших дачников.

– Ищешь голову в форме энциклопедии? – пошутил Марк. – Не надейся, у него несколько другие интересы.

– Откуда же я знаю, у меня его фоторобота не было, – ответила Янка.

Марк усмехнулся и показал куда-то вперёд:

– Да вон он, посмотри внимательно.

Янка прищурилась. По лестнице спускался высокий парень лет шестнадцати, темноволосый, загорелый и… с футбольным мячом под мышкой.

Янка и Кира вопросительно уставились на Марка.

– А что, я разве не говорил, что Руслан футболист? – и как бы невзначай ткнул Янку локтем. – Не правда ли, вылитый Аполлон с футбольного поля?

Руслан замахал ребятам рукой и подмигнул зардевшейся Янке.

А Янка посмотрела на ребят горящими глазами.

– Так чего же мы ждём? – воскликнула она и, поправив причёску, бойко зашагала навстречу своему счастью.

– Ты их видишь? – спросила Эленка и крепко схватила меня за руку.

– Да, – ответил я.

Мой ответ прозвучал пугающе.

Мы стояли посреди комнаты, уставившись в окно. Там, в ночной темноте, одна за другой мелькали тени.

– Кто это? – спросила Эленка шёпотом.

– Не знаю, – я даже вздрогнул.

Одна тень прыгнула прямо на карниз. Он прогнулся и издал звук похожий на пение пилы.

Эленка завизжала и нырнула под одеяло. А я так и остался стоять.

За дверью послышались торопливые шаги. На пороге появилась мама в ночном халате и в тапочках.

– Что у вас тут случилось? – спросила она и тут же обратилась ко мне: – Почему ты не в постели? Опять пугаешь сестру?

В ярком свете, лившемся из гостиной, я видел только мамин тёмный силуэт. На волосах, как обычно, были бигуди, и от этого мама была похожа на какое-то экзотическое дерево.

– Ничего я не пугаю, – огрызнулся я. – Просто…

– Никаких просто! – пригрозила мама.

Когда ей приходится вставать посреди ночи, она редко бывает в хорошем настроении. Тут её можно понять.

– С тех пор как появилась Эленка, я только и слышу её плач и твои «просто». Хватит! Завтра будешь говорить с отцом. А теперь марш в постель!

Сказав это, мама присела на край Эленкиной кровати и стала ласково поглаживать девчонку по спине. Ну прямо как меня раньше.

Эленка всё всхлипывала, но уже совсем тихо. И когда я, надувшись, словно воздушный шар, улёгся, мама поцеловала Эленку и вышла из комнаты. Я посмотрел ей вслед. Когда-то она целовала меня перед сном. Теперь, кажется, этого совсем не бывает. Её внимание целиком принадлежит Эленке.

Я уткнулся лицом в подушку. Мне хотелось плакать, но я сдерживался, чтобы не потерять влияния на Эленку. Тем более сейчас, когда за окном так и снуют эти противные тени. А ведь ещё недавно Эленки не было и в помине. И всё было совсем иначе.

Когда-то мы жили только втроём: мама, папа и я – Славка. По выходным мы куда-нибудь выезжали вместе. Мы называли себя командой «ТРИ». У моего папы привычка давать всему подряд названия. Знаете, есть такие люди, у которых всё должно быть пронумеровано, разложено по полочкам и занесено в специальную книгу учёта. Мой папа именно такой. Точность для него превыше всего. Когда мама покупает себе новое платье, он просит её записать цену, название модели и магазин, в котором оно было приобретено. Надо сказать, маму это слегка нервирует, поэтому она часто пишет какую-нибудь чепуху вроде: «Бордовый папуас. Пять копеек за штуку. Магазин котлет». Папа относится к подобным шуточкам снисходительно и сам заносит нужную информацию в свои таблицы, предварительно вычёркивая мамину ерунду. С меня он тоже требует отчёта: сколько я потратил на завтрак, куда отнёс книгу Стивена Кинга и почему Витька до сих пор не возвращает мой перочинный ножик. Витька – это мой лучший друг. Он учится со мной в одном классе и обожает просить у меня что-нибудь взаймы. Например, недавно Витька увидел у меня новый ластик и буквально умолял одолжить его ему на пару дней. Ума не приложу, что он в нём нашёл. Мама говорит, у Витьки начальная стадия клептомании. Клептомания – это такая болезнь, когда человеку непременно нужно что-нибудь стащить. К счастью, моя мама с уважением относится к любым болезням, потому что она врач. Несколько раз она порывалась позвонить Витькиной маме и предложить её сыну квалифицированную помощь, но я маму отговорил.

Так вот, наша команда «ТРИ» вечно куда-нибудь выбиралась и что-нибудь придумывала. Мы исходили все окрестные парки, обошли все музеи и собирались поехать на море, когда в нашем доме появилась Эленка.

У мама была лучшая подруга. Кажется, они вместе учились в институте. После его окончания мама уехала в родной город, а её подруга – как же её звали? – осталась работать в институте лаборантом. Мама рассказывала, что эта подруга была вторым после моего папы человеком, которому она могла доверять. Будучи студентками, они решили никогда не забывать друг друга и помогать, что бы ни случилось. А я никогда не стал бы давать таких обещаний. Потому что обязательно наступает тот день, когда их приходится выполнять.

Год назад нам позвонил какой-то дядька и сказал, что мамина подруга и её муж попали в аварию и погибли. Осталась их пятилетняя дочка Лена. Теперь её должны были отдать в интернат или куда-то в этом роде. У неё никого не было, кроме какой-то очень дальней родственницы, живущей в доме престарелых. Маму тогда будто подменили. Несколько дней она ходила сама не своя, всё молчала и думала о чём-то. Потом вызвала папу на разговор, и они долго не выходили из своей комнаты. Я сидел в гостиной и ждал. Мне казалось, скоро что-то должно измениться. Я ещё не понимал, что именно. Но ждать объяснений пришлось не долго. В дверях показался папа. Мама, с опухшими от слёз глазами, стояла за ним и виновато смотрела на меня. Похоже, она не решалась сказать мне что-то важное.

– Вячеслав, – когда папа называл меня так, это значило, что разговор предстоит серьёзный. – Нам с мамой надо поговорить с тобой. Мы думаем, что должны удочерить Лену. Ей не место в сиротском приюте. Она потеряла родителей, и теперь ей придётся несладко. Конечно, мы не можем ничего решить без твоего согласия, поэтому ты должен хорошенько подумать и сказать, готов ли ты стать для Лены старшим братом.

Мама закрыла лицо руками и заплакала. Ну что я мог ответить? Конечно, я сказал «да». К тому же, даже если бы я был против, ничего бы уже не изменилось. Я ведь знаю, что все эти родительские «мы не можем решить без твоего согласия» – сплошной блеф и ничего больше. Если бы я отказался, они бы всё равно взяли Эленку.