Проходя мимо, Феликс заглядывает в окошки в дверях демонстрационных камер. Внутри все уныло и мрачно, хотя и чисто: койки аккуратно заправлены серыми одеялами. Кто заподозрит, что здесь творилось волшебство, проходили царственные церемонии, бушевали гибельные страсти? И что будет дальше?

И наконец – большая классная комната, где Феликс проводит ознакомительные занятия, предшествующие репетициям. Там стоят двадцать парт; там есть белая магнитно-маркерная доска; есть и компьютер – спасибо Эстель, – он не подключен к интернету, так что просмотр порно-сайтов полностью исключен; компьютер предназначается только для театральной работы. И самое главное, в комнате есть большой плазменный телеэкран. На этом экране актеры видят результаты своих трудов.

В этой комнате две двери, с двух противоположных концов. Здесь нет окон. Здесь пахнет солью и немытыми ногами.

Вот оно, размышляет Феликс. Мое место ссылки. Мое наказание. Мой остров.

Мой театр.

В тот же день

Феликс стоит у доски, смотрит на свой новый класс. Он читал список учеников, записавшихся на его курс, и передал им все необходимые материалы – текст пьесы, свои комментарии, – но заранее никогда не известно, кто придет на занятия. Всегда находятся те, кто выбывает еще до начала, и тогда их заменяют очередниками из листа ожидания. К чести Феликса надо сказать, что список желающих посещать его курс всегда превышает количество мест. Есть и другие причины отсутствия записавшихся. Переводы в другие колонии, досрочное освобождение, травмы, требующие лечения в лазарете.

Он изучает собравшихся. Знакомые лица, ветераны его предыдущих постановок: они кивают ему, коротко улыбаются. Новые лица, непроницаемые или настороженные: они не знают, чего ожидать. Потерянные мальчишки, все до единого, хотя они не мальчишки: их возраст колеблется от девятнадцати до сорока пяти лет. Представители самых разных этнических групп: белые, чернокожие, краснокожие, латиносы, азиаты. Преступления, за которые их осудили, тоже весьма разнообразны. Единственное, что объединяет всех этих людей, помимо их статуса заключенных: желание попасть в актерскую труппу на Шекспировском курсе Феликса. У каждого, надо думать, есть свои побудительные причины.

Он читал их личные дела, которые для него добыла Эстель по каким-то своим тайным каналам. Он знает, за что они осуждены, хотя делает вид, что не знает. Кого только здесь нет: члены банд, взявшие вину на себя, чтобы спасти от тюрьмы главарей; торговцы наркотиками и грабители всех мастей – ограбление банков, угон автомобилей, воровство в магазинах, кража со взломом; молодой гений-хакер, осужденный за кражу корпоративной информации; спец по краже персональных данных; врач-ренегат; бухгалтер из уважаемой фирмы, отбывающий срок за растрату; адвокат, создавший финансовую пирамиду.

Среди них есть уже опытные актеры, сыгравшие в нескольких его постановках. По правилам, им разрешается проходить его литературный курс не более одного раза, но Феликс придумал, как обойти эту преграду. Он предложил несколько дополнительных спецкурсов, которые составил с помощью материалов, скачанных из интернета. На курсе «Техники и технологии театра» они изучают осветительную аппаратуру, бутафорию, спецэффекты и компьютерный дизайн декораций. На «Театральном дизайне» они изучают костюмы, грим, парики и маски. На «Видеомонтаже для театра» они учатся делать из различного мусора пригодную вещь. За каждый курс Феликс ставит оценки, которые идут им в зачет профессионального образования. На бумаге все выглядит просто волшебно. Руководство довольно. Мистер Герц – ценный кадр: четыре курса по цене одного!

Тем временем он обучал своих учеников разнообразным умениям и навыкам, которые были необходимы для его постановок. У него были художники по костюмам, инженеры видеомонтажа, осветители и мастера спецэффектов, у него были отличные гримеры. Иногда он задумывался о том, что профессиональные знания, которые он им дает на занятиях, могут им пригодиться потом, скажем, для ограбления банка или для похищения с целью выкупа, – но сразу гнал от себя эти низкие мысли.

Феликс обводит взглядом класс, уже приступив к мысленному распределению ролей. Вот идеальный Фердинанд, принц неаполитанский, смотрит на него широко распахнутыми, доверчивыми глазами, словно готовый влюбиться, на деле же он виртуозный мошенник по прозвищу Чудо-Мальчик. Вот его Ариэль, если он не ошибся, дух воздушной стихии, юный, худенький, стройный, проворный и очень смышленый, в колонии его зовут 8Рукк, гениальный хакер. Дородный Гонзало, скучный, честный советник, известен как Гнутый Грифель, бухгалтер-растратчик. И вероломный Антонио, брат волшебника Просперо, узурпатор миланского престола, в жизни его называют Змеиным Глазом, риелтор-мошенник и основатель финансовой пирамиды, с косым левым глазом и перекошенным на одну сторону ртом, из-за чего кажется, будто он ухмыляется непрестанно.

Дурачок Тринкуло, шут и паяц. Ни одного очевидного Стефано, пьяницы-дворецкого. Разнообразные Калибаны, хмурые и мускулистые: грубоватые, потенциально свирепые. У него будет выбор. Но прежде чем что-то решать, надо будет послушать, как они произносят реплики.

Он улыбается уверенной улыбкой человека, который знает, что делает. Потом обращается к слушателям с уже традиционной речью, открывающей каждый новый сезон.

– Доброе утро, – говорит он. – Добро пожаловать в театральную студию Флетчерской исправительной колонии. Мне неинтересно, почему вы здесь оказались и в каких преступлениях вас обвиняют: на этом курсе прошлое относится к прологу, что означает, что отсчет времени и достижений начинается здесь и сейчас.

Здесь и сейчас вы актеры, и только актеры. Вы будете играть в пьесе; каждый из вас примет участие в постановке, что подтвердят ветераны, игравшие в наших спектаклях раньше. Здесь, во Флетчере, мы ставим только пьесы Шекспира, потому что это лучший и наиболее действенный способ приобщения к театру. В пьесах Шекспира каждый найдет что-то близкое для себя, потому что Шекспир писал для самой широкой аудитории: для всех и каждого, независимо от его положения в обществе.

Меня зовут мистер Герц, и я ваш режиссер. Это значит, что я здесь главный, я отвечаю за всю постановку, и последнее слово всегда остается за мной. Но мы работаем одной командой. У каждого будет своя задача, важная для постановки в целом, и если кто-то не справится со своей частью работы, все остальные ему помогут, потому что сила спектакля определяется крепостью самого слабого звена: если провалится кто-то один, это будет наш общий провал. Если кому-то из вас будет трудно прочитать текст, пусть остальные ему помогут. Помогайте друг другу учить слова роли. Объясняйте значения слов, если вдруг кто-то чего-то не знает. Думайте вместе, как произносить реплики с подлинным чувством. Это наша основная задача. Мы все должны выступить на высочайшем уровне. У актеров Флетчерской колонии есть репутация, которую надо поддерживать. Я говорил о работе в команде, и те из вас, кто уже участвовал в моих постановках, знают, что это значит. У каждого из исполнителей главных ролей будет команда поддержки, и каждый участник этой команды должен выучить все слова роли. Для чего это нужно: у каждого актера из основного состава непременно должны быть дублеры, на случай болезни или… других непредвиденных обстоятельств, скажем, досрочного освобождения. Или кто-то пойдет в душевую и поскользнется на мокром полу. Постановка должна состояться, несмотря ни на что, – это закон театра. В нашем театре мы все поддерживаем друг друга. Вы будете выполнять письменные задания. Будете записывать свои мысли о пьесе, а также переписывать реплики персонажей более современным языком, если вы решите… если мы решим, что так они станут понятнее сегодняшней аудитории. Постановку мы снимем на видео, каждую сцену отдельно, потом смонтируем сцены в фильм, который увидят все в… все во Флетчере. Я уверен, мы будем гордиться нашим новым телеспектаклем, как мы гордились тремя предыдущими.