Лян спросил: «Генерал уверен, что хочет оказывать сопротивление Сян Юю?» Лю Бан нахмурился и сказал: «Мне сказали послать войска охранять заставу и не пускать войска князей внутрь». Чжан Лян снова спросил: «Генерал пусть подумает сам, может ли он противостоять Сян Юю?» Лю Бан сказал: «Это изначально было невозможно, а сейчас так тем более!» Чжан Лян предложил ему новый план и рассказал, как завязать дружбу с Сян Бо, чтобы тот помог Лю Бану.

Чжан Лян вышел и увидел, что Сян Бо все еще сидит на том же месте, и он настоятельно попросил его увидеться с Лю Баном. Сян Бо пришлось последовать за ним. Лю Бан почтительно пригласил его сесть на почетное место, устроил банкет и снова и снова чествовал его вином. Он начал разговор очень осторожно: «После того, как я зашел в заставу, я не осмелился ничего себе присвоить, и я не решился ничем распоряжаться. Я только задобрил чиновников и простых людей царства Цинь, опечатал хранилища и от всей душой ждал прихода Лугуна (то есть Сян Юя). Чтобы защититься от разбойников и оградиться от других опасностей, несколько солдат были посланы охранять заставу. Я с нетерпением ждал приезда Лугуна днем и ночью. Я бы не посмел предать Лугуна! Пожалуйста, передайте мои слова Лугуну. Я всегда был верен Лугуну и никогда не разочарую его». Чжан Лян также попросил Сян Бо помочь Лю Бану и тот согласился.

Но Лю Бан все еще не был спокоен, и он решил породниться с Сян Бо, пообещав выдать свою дочь за его сына. Сян Бо снова согласился. Чжан Лян налил им вина, чтобы поздравить их. Сян Бо сказал: «Теперь я буду просить у Сян Юя за Вас как за своего свояка. Но завтра с самого утра Вам следует самому пойти к Лугуну и попросить у него прощения». Лю Бан сказал: «Конечно, конечно! Я обязательно пойду».

Когда Сян Бо вернулся в Хунмэнь, была уже полночь, но Сян Юй еще не спал. Когда он увидел входящего дядю Сяна Бо, он спросил: «Где вы были, дядя?» Сян Бо сказал: «У меня есть друг по имени Чжан Лян, который однажды спас мне жизнь. Сейчас он находится в лагере Лю Бана. Я боюсь, что если завтра начнется сражение, Чжан Лян может тоже пострадать, поэтому я сказал ему сдаться». Сян Юй тоже знал Чжан Ляна, он спросил: «Он пришел с тобой?» Сян Бо покачал головой и сказал: «Он не осмелился прийти. Он сказал, что Лю Бан не оскорблял генерала, но генерал хочет драться с ним, что стало для него большим шоком». Сян Бо повторил слова Лю Бана, сказав: «Если бы Лю Бан не завоевал Гуаньчжун первым, мы не смогли так легко войти сюда. Человек совершил подвиг, а мы идем сражаться с ним, это не правильно. Он сказал, что завтра лично придет приносить извинения. Мне кажется, что, раз уж человек готов служить Вам, лучше относиться к нему хорошо». Сян Юй закивал, но ничего не ответил.

На следующий день на рассвете Лю Бан привел Чжан Ляна, Фань Куая, Сяхоу Ина и других приближенных (всего более ста человек) в Хунмэнь. Когда они прибыли к воротам и увидели тщательно охраняемый лагерь внушительных размеров, Лю Бан немного испугался. Один из генералов отдал приказ, сказав: «Людей со свитой не пропускаем! Дозволено взять с собой одного чиновника или полководца». Лю Бану пришлось, стиснув зубы, взять с собой только Чжан Ляна.

Когда Лю Бан увидел Сян Юя, он не осмелился поприветствовать его как равного, как делал это раньше. Он пал ниц на землю и сказал: «Лю Бан встретился с генералом и смиренно ждет его распоряжений!» Сян Юй со свирепым видом произнес: «Ты совершил три тяжких преступления, ты знаешь какие?» Лю Бан ответил: «Я всего лишь начальник павильона в уезде Пэй. Я услышал, что люди восстали против династии Цинь, поэтому я тоже выступил под флагами генерала, внимая его приказам, и не посмел бы ослушаться его. Я не знаю, чем я обидел генерала». Сян Юй сказал: «Поднебесной ненавистен циньский правитель. Ты распорядился отпустить его, да еще и поставил на ответственный пост. Это первое твое преступление. По своему усмотрению изменил закон, чтобы заполучить поддержку у народа. Это твое второе преступление. Ты противостоял князьям и не пускал их в заставу, это твое третье преступление. Ты совершил эти три тяжкие преступления, и еще смеешь говорить, что ничего не знаешь?»

Лю Бан ответил: «Генерал, разрешите мне все объяснить, прежде чем судить меня. Во-первых, правитель Цинь Цзы Ин пришел сдаваться, и я не хотел чинить самоуправство, поэтому я решил лишь временно присмотреть за ним, и подождать, пока генерал не вынесет решение. Во-вторых, законы государства Цинь были очень суровыми, и люди, как потопающие, ждали, что кто-то с минуты на минуту придет их спасти. Я хотел составить „Три закона“ для того, чтобы все узнали о милости генерала, чтобы народ Цинь знал, что мы, простые солдаты, первыми, зашедшие в заставу, так сильно любят и заботятся о народе, что тогда уже говорить о нашем главнокомандующем. В-третьих, я боялся разбойников и того, что остатки армии Цинь могут поднять мятеж, как я мог не послать людей охранять заставу? Я не посмел бы сопротивляться генералу!» Когда Сян Юй услышал это, его глаза заблестели, и выражение его лица значительно смягчилось.

Лю Бан продолжал: «Генерал воюет в Хэбэе, а я воюю в Хэнани. Хотя армия разделена на две части, мы действуем сообща. Так как генералу всегда везет, в этот раз повезло и мне, и я так рад видеть генерала здесь. Я не мог подумать, что разозлю генерала, это уже мое невезение. Генерал, пожалуйста, войдите в мое положение и постарайтесь простить меня». Сян Юй сразу же ответил: «Все это рассказал мне командующий твоей армией Цао Ушан. Иначе почему бы я вдруг разозлиося?» Сказав это, он помог Лю Бану встать, пригласил его присесть и остаться выпить.

Сян Ю и Сян Бо были хозяевами, поэтому они заняли места хозяев, Фань Цзэн сел рядом, а Лю Бан занял место гостя, Чжан Лян присел рядом возле Лю Бана. Пятеро мужчин пили, ели, общались и слушали громкую военную музыку. Сян Юй и Сян Бо настойчиво угощали вином Лю Бана, но он был слишком напуган, чтобы пить много. Фань Цзэн и Чжан Лян было свое собственное мнение, но они были сопровождающими, поэтому сидели молча. Фань