бесов влияют на род людской и на скот – могут его уничтожить; над теми вершат, а им – верят! Если Бог допустит, то бесы вершат, попускает же Бог лишь тем, кто боится их, а кто веру крепкую держит в Бога – над тем чародеи не властны! В печаль я впал от ваших безумств; молю вас, откажитесь от поганских действий. Если хотите очистить город от неверных людей, я этому рад: очищайте, как Давид, царь и пророк, истребляя в граде Иерусалиме всех творящих беззаконие – тех убиеньем, других же заточеньем, иных темницами, но всегда град Господень от грехов очищал он. Кто же из вас таким был судьей, как Давид? Тот страхом Божиим судил, видел Духом Святым и по правде ответ свой давал. Вы же, как можете вы осуждать на смерть, если сами страстей преисполнены? И по правде не судите: иной по вражде это делает, другой – желая той горестной прибыли, третий – по недостатку ума; хотел бы убить да ограбить, а что и кого убивать – того и не знает! Божьи законы повелевают лишь при многих свидетелях осудить на смерть человека. Вы же только в воде доказательства видите и говорите: “Если начнет утопать – невиновна, коль поплывет – то колдунья!” Не может ли дьявол, видя ваше маловерье, ее поддержать, чтоб не утонула, чтобы и вас вовлечь в душегубство; как же, отринув свидетельство человека, создание Бога, идете к бездушной стихии, к воде, чтобы принять доказательства, Богу во гнев? Наверно, слыхали и вы, что от Бога бедствия на землю ниспосланы с самых древних времен: еще до потопа – на гигантов огнем, при потопе – водою, в Содоме – серой, во времена фараона – десятью казнями, в Ханаане – шершнями и огненным камнем с небес; при судьях – войной, при Давиде – мором, при Тите – плененьем, потом сотрясеньем земли и разрушением града. А в нашем народе чего не видали мы? Войны, голод, и мор, и трясенье земли, и, наконец, – то, что отданы мы иноземцам не только на смерть и на плен, но и в горькое рабство. Это же все нисходит от Бога, и этим нам он спасенье творит. А теперь, умоляю вас, покайтесь в прежнем безумье, перестаньте быть тростником, колеблемым ветром. А если услышите некие басни людские, к Божественным книгам стремитесь, чтоб враг наш, дьявол, увидев ваш разум и твердую душу, не смог подтолкнуть вас на грех, но, посрамленный, убрался»[72].

Серапион Владимирский восстает против традиции сожжения колдунов. Он возмущен распространением языческих суеверий, когда во всем видят руку чародея – и в неурожае, и в непогоде. Но ведь это не только на Руси непогода. В Европе тоже, и там те же колдуны? Чародейство описано в «Божественных книгах», и это бесовство, но действует оно только на тех, «кто их боится». «Кто веру крепкую держит в Бога», тому колдовство не страшно, нет на то божьего попущения. И никак нельзя убивать людей без надлежащего расследования, а просто по дурацкому испытанию водой: утонул – чист, всплыл – кудесник.

«Бездушная стихия» разве может человека заменить? Наоборот, только в искус ввести, поскольку дьяволу с ней легче играть. Если кто думает, что «не причастен к убийству, но мысленно с тем согласился, сам стал убийцей». На смерть осудить можно только «при многих свидетелях». И помнить, что все ненастья – испытания во спасение.

Серапион видит верующих, заполняющих церкви, и страдает из-за их слабоверия, легкости, с которой дьявол расхищает их души. О том и проповедь.

Пятое поучение – «Слово о маловерии» – в заметной степени повторяет те же мотивы и даже текст четвертого:

«Обычай поганский взяли: кудесникам верите и сжигаете на огне неповинных людей. Где вы найдете в Писанье, что люди властны над урожаем иль голодом? Могут подать или дождь, или жару? О неразумные! Все Бог сотворяет, как хочет… О маловерные! Видя гнев Божий, решаете: если кто висельника или утопленника похоронил – чтобы не пострадать самим, вырываете снова. О, безумие злое! О, маловерье! Насколько мы зла преисполнены и в том не раскаемся! Потоп был при Ное не за повешенного, не за утопленного, но за людские неправды, как и прочие кары бесчисленные. Город Диррахий четыре года стоял, морем затоплен, и ныне в море лежит. В Польше от обилья дождя шестьсот человек утонуло, а двести других еще в Перемышле утонуло, и голод был четыре года. И все это было уж в наше время за наши грехи! О люди! Это ли ваше раскаянье? Тем ли Бога умолите, что утопленника или удавленника выроете? Этим ли Божию кару хотите ослабить? Лучше, братья, отстанем от злого, прекратим все злодеянья: разбой, грабеж, пьянство, прелюбодейства, скупость, корысть, обиды, воровство, лжесвидетельства, гнев, ярость, злопамятство, ложь, клевету, ростовщичество… Распоряжаетесь Божьим созданием, но о безумье своем почему не скорбите? Даже язычники, Божьего слова не зная, не убивают единоверцев своих, не грабят, не обвиняют, не клевещут, не крадут, не зарятся на чужое; никакой язычник не продаст своего брата, но если кого-то постигнет беда – выкупят его и на жизнь дадут ему, а то, что найдут на торгу, всем покажут; мы же считаем себя верными, во имя Божье крещенными и, заповедь Божию зная, неправды всегда преисполнены, и зависти, и немилосердья: братьев своих грабим и убиваем, язычникам их продаем; доносам, завистью, если бы можно, так съели б друг друга, – но Бог охраняет!»[73]

Все во зло – что верить кудесникам, что сжигать их. А вот особо «злой обычай» – вырывать захороненных «висельников или утопленников». Дескать, думают люди, что это им вредит, а потому трупы из земли изымают и выбрасывают. Но ненастья не из-за размещения мертвых телес происходят – а из-за «людской неправды». А казнить своих единоверцев совсем непотребно. Даже язычники своих не убивают – поддерживают, помогают.

Серапион никак не против казни реальных преступников и сатанистов, но настаивает, чтоб уличали их надежно. Главный критерий, конечно, не способность плавать, а исповедь – признание, которое только священник может понять. Серапиона иногда называют первым русским инквизитором, в связи с тем, что он, понимая реальность колдовства, описал критерии его выявления. Но это лишь штамп. Он сделал определенные подсказки для церковных судов, но никакой инквизиции на Руси никогда не было.

Священники же прежде всего заботились о благополучии прихожан – их вере как защите от дьявольских каверз. Вовсе не о наказании заблудших и расслабившихся. В посланиях митрополита Фотия, направленных в Новгород и Псков в 1410 г., помечено: «Также учите их, чтобы басней не