– Я на улице надену.

– Нет, при мне надень, чтобы я видела! – не отступает она, и Вася покорно натягивает шапку, иначе его не выпустят из дома. Впрочем, сестра-первоклассница повлияла на его успеваемость. Чтобы побыстрее смыться из дома и не идти с Симой до школы, Вася стал ходить на дополнительные занятия по физике, которые начинаются без пятнадцати восемь.

– Васюш, ты можешь завтра отвести Симу в школу? – попросила я однажды, вдруг вспомнив, что старшие дети вообще-то могут отводить младших в школу, тем более что старшая и младшая школы находятся в соседних зданиях. И если уж у меня есть старший сын, то почему бы не воспользоваться этим подарком судьбы.

Вася согласился.

«Все ок. Больше не поведу», – прислал он мне эсэмэс.

Оказалось, что Сима пилила его всю дорогу: где твои перчатки, где сменка? Шапка, шапка. Ты выучил уроки? Все выучил? Тетрадь не забыл? Где твоя сменка? Ты забыл сменку! Повтори на переменке задание. А кто эта девочка, которой ты кивнул? Как ее зовут? Она твоя подружка? Она из твоего класса? Почему она без шапки?

Сима никак не могла запомнить сразу тридцать имен соучеников и очень страдала. Со многими проблемами она столкнулась впервые. У них, например, две Ани в классе. Одна Аня – Аня, другая – Нюся. Есть три Сони. Одна – Соня, вторая – Софа, третья – София. Два Вани – Ваня-большой и Ваня-маленький. Определяются по росту. А как могут быть два мальчика – и оба Кузнецовы? Светлану Александровну Сима упорно называет Сандровной, потому что у нее был друг по детской площадке – Сандро. Впрочем, как мы помним, Вася называл учительницу Александра Светлановна, и мы вслед за ним тоже.

Я отводила дочь в школу сама, не доверяя даже мужу. Меня подташнивало с самого утра – по ночам мне снились школьные кошмары.

Детям изменили расписание, добавив уроков. Теперь по пять, вместо четырех, как в первом полугодии. Считалось, что они привыкли и могут выдерживать пять учебных часов. Но мы-то не привыкли. Я как ненормальная всю дорогу повторяла: «Сима, пять уроков, сходи на переменке в туалет. Нет, на уроке лучше не проситься. На переменке. Запомнила, где туалет? Нет? Смотри. Справа. За зеркалом».

Приходила забирать, ожидая чего угодно. С восьми утра я сидела дома при полном параде – накрашенная, в джинсах и свитере.

– Ты чего? – спросил, не выдержав, муж.

– Я боюсь, – призналась я, – вдруг мне позвонят из школы, а я не смогу сразу прибежать. Лучше буду готова.

– Ладно, надеюсь, это скоро пройдет, – сказал муж.

Но не прошло. Я заставляла себя ходить в халате, смотреть новости по телевизору, спокойно пить кофе. Я даже заставляла себя пойти в душ попозже. Но не получалось. Страх не проходил. Я опять превращалась в идеальную домохозяйку, которая провожает мужа на работу в красивой одежде, с прической и легким дневным макияжем. И снова возвращался один из страхов – вдруг Сима будет стоять одна в коридоре и плакать? Я вот могу заблудиться на соседней улице и даже по навигатору не найтись. У меня просто талант потеряться, не найти дорогу, свернуть не туда. Ну это вы уже поняли.

Последний страх все же материализовался. Сима действительно потерялась по дороге из столовой в класс. Две девочки побежали ее искать. По собственной инициативе. Их никто не просил. Просто они видели, как Сима вышла из столовой и не дошла до класса. Говорят, что дети сейчас другие – циничнее, жестче. Возможно, но они еще не потеряли способность откликаться, дружить, помогать, сочувствовать, если дать им такую возможность.

Тут еще позвонила мама. Она как никто выбирает время, когда звонить. Восемь тридцать. Я докрасила глаза и села смотреть новости по телевизору. Я не знаю, что делать утром. Решила, что по утрам все смотрят новости. В результате попала на какое-то кулинарное шоу и не могла оторваться.

– Мам, ты чего так рано?

– Просто вспомнила. Хотела тебе рассказать. Ты знаешь, что тебя всегда теряли в школе?

– Маааам!

– Нет, ты послушай. Это было очень смешно!

Мы жили с бабушкой в большом североосетинском селе. Она была главным редактором районной газеты, а я училась в сельской школе. Как рассказала моя мама, я могла выйти из класса посреди урока и пойти в другой класс. Там мне тоже были рады, как бывают рады внучке уважаемого человека. Никто не посмел бы меня спросить, какого лешего я пришла в другой класс. Мне, третьекласснице, это очень нравилось, и я курсировала из класса в класс. Сидела десять минут в одном, потом переходила в другой, в третий. В каждом классе мне радовались и выделяли парту. Моя классная руководительница была очень доброй женщиной. И очень пугливой. Она думала, что я устала, хочу сходить в туалет, отдохнуть, поэтому выпускала меня из класса по первому требованию. Пропажу ребенка она обнаруживала где-то часа через два. И бросалась меня искать. Все учителя говорили, что да, видели, заходила, а куда потом ушла – не знают. Раз ушла – значит, так надо. Кто же запретит внучке главного редактора уходить? Несчастная моя классная – русская учительница Валентина Ивановна – бежала искать меня по соседним домам и дворам. Но там тоже говорили – заходила, съела кусок пирога, попила чай, съела торт, ушла. Валентина Ивановна добегала до здания редакции, которое было недалеко от школы, и начинала разыскивать там. Бабушка видела учительницу в окно и, естественно, выглядывала.

– Что случилось?

– Ничего. Гуляю тут.

– Зайди ко мне.

Валентина Ивановна от страха начинала плакать и признаваться. Маша потерялась. Куда ушла – неизвестно. Бабушка отправляла на поиски лучшего репортера газеты Маратика. Ему было уже под тридцать, но, по местным меркам, он считался просто мальчишкой, которого можно было гонять туда-сюда. Маратик мог найти меня в классе осетинского языка, в спортзале или у директора школы. Директор, Вадим Аркадьевич, который очень уважал мою бабушку, уступал мне свое директорское кресло и вызывал учителей-предметников. Уроки я проходила отдельно от всего класса, причем вразнобой. Единственным исключением была тетя Роза – учительница русского языка в старших классах. Как было совершенно непонятно, почему русская женщина Валентина Ивановна попала в осетинское село и ведет уроки осетинского языка, так было непонятно, почему Роза Аслановна, осетинка, преподает русский язык, который в старшей школе достаточно заковыристый. Она приходила ко мне за консультацией, и я ей объясняла семантику русских пословиц, поговорок и идиоматических выражений. Поскольку мне, третьекласснице, знаний не хватало, я готовилась дома с бабушкиной помощью. Она была счастлива, думая, что я пошла по ее стопам и наверняка скоро начну писать заметки для стенгазеты, поэтому заказывала из Москвы разнообразные словари – от «Трудностей русского языка» до «Словаря синонимов», которые я передавала Розе Аслановне. Почему Роза Аслановна, которая очень уважала мою бабушку, не могла обратиться сразу к ней за помощью, тоже было не вполне ясно.