Корби молниеносно забралась в первый же ящик, с которого ей удалось снять крышку. То, что ящик, по-видимому, оказался наполненным обычной соломой, Корби ничуть не смутило. Гораздо больше Она беспокоилась о том, что ее могут обнаружить эти кошмарные клоуны. Солома щекотала ей нос, так что один раз она даже чихнула, но, к счастью, ее не услышали.

Клоуны очень долго о чем-то шептались, но Корби не смогла разобрать ни слова. Вдобавок она внезапно почувствовала такую сонливость, что едва могла удерживать глаза открытыми. На самом деле она, похоже, не смогла удержать их открытыми, поскольку, по-видимому, заснула прямо там, в набитом соломой ящике.

Вот только он оказался набит не только соломой. Он оказался набит еще и ржавыми консервными банками. Корби пошуровала вокруг и извлекла еще пару банок.

«Сливы с кремом Мамаши Леонарде», — прочла Корби, — и «Лучший свиной рулет в соусе Колдуэлла».

Тут Корби решила, что не очень-то разумно будет пролежать тут весь день, читая этикетки на ржавых банках. Ей нужно немедленно найти своего отца.

Она сдвинула крышку ящика в сторону и выглянула наружу — и тут до нее начало понемногу доходить…

Она была уже не в грузовом трюме корабля «Гармония».

Но если не там, то где?

Какой прекрасный сон…

Я вновь в дворцовом саду, и мою кожу обдувает свежий ветерок. Скоро придёт маленькая девочка со сладкой луговой травой и медовыми цветами…

Мне так не хочется просыпаться…

Корби вылезла из ящика. Выяснилось, что она находится на самом верху высокого штабеля точно таких же ящиков. Помещение было похоже на магазин, хотя таких магазинов ей прежде видеть не приходилось.

Корби спустилась по ящикам вниз и чихнула. Здесь было так пыльно! Тонкий слой пыли лежал повсюду: на полу, на множестве полок и на закрытых окнах, сквозь которые проникал свет, заставляя сверкать кружащиеся в воздухе пылинки.

В дальнем углу комнаты находился огромный прилавок с причудливым резным орнаментом. С одной стороны на нем стоял самый древний кассовый аппарат, какой Корби доводилось видеть, а с другой стороны были огромные медные весы. Посередине возвышалась пирамида консервных банок, которая выглядела так, словно в любой момент могла обрушиться на пол. Что же касается самих банок…

Корби огляделась. Никогда в своей жизни она не видела такого множества консервов, собранных в одном месте. Все полки, от пола до потолка, были забиты ими. Большие банки и маленькие банки, плоские широкие банки и высокие узкие банки, банки с металлическими ключами, приделанными сверху, и банки с отвинчивающимися крышками. Одни банки были квадратными, другие круглыми, одни рифленые, другие гладкие. Но какой бы формы и размера они ни были, у всех была одна общая особенность — все банки без исключения были ржавыми. Глядя на них, можно было подумать, что их не касались уже добрую сотню лет.

Корби обратила внимание на выцветшие этикетки. Они были похожи на те, что она читала в ящике, из которого вылезла.

«Гороховая каша Амброуза», «Свекольные сердечки Уэбстера», «Домашний абрикосовый сироп Бабушки Марго», «Дандунскйе лесные фрукты в маринаде», «Утиное масло»…

В этот момент дверь позади прилавка открылась, и внутрь магазина прошаркала миниатюрная старушка. На ней было черное платье и гигантский тюрбан. Увидев Корби, старушка тоненько взвизгнула и выскочила за дверь.

До Корби донеслись ее визгливые крики:

— Нико! Спиро!

Корби уже собиралась последовать за ней, когда двое огромного роста мужчин с черными усами и в красных шапках с кисточками уверенным шагом вошли в комнату. Корби застыла на месте.

Увидев Корби, они остановились и уставились на нее. Корби показалось, что они — смотрят на нее уже целую вечность, хотя на самом деле вряд ли могло пройти более нескольких секунд. Затем оба запрокинули головы и разразились смехом.

Корби слабо улыбнулась, ожидая, пока они прекратят смеяться.

Наконец, когда мужчины кулаками вытерли свои глаза от слез, Корби заговорила.

— Меня зовут Корби Флад, — вежливо сказала она. — Не могли бы вы сообщить мне, где я нахожусь?

— Простите, мисс, — сказал один из огромных мужчин. — Мы не хотели вас обижать, но Мама, она напугалась. Решила, что вы — чуполо.

— Чуполо? — переспросила Корби. — Что это?

— Это вроде… как сказать, Спиро? — Он посмотрел на своего брата.

— Фея, — сказал Спиро. — Маленькая, злая, уродливая фея. Вы должны прощать Маму. Она из Месаполи. Очень суеверные в Месаполи.

— Нет, я не чуполо, — сказала Корби. — Я маленькая девочка в костюме пчелы, и мне бы очень хотелось узнать, где я нахожусь.

— Да, мисс. Вы в Маминой лавке. Бакалейная лавка, — сказал Нико.

— Это я уже поняла, — сказала Корби. — Но где это?

— В Доралакии, мисс, — сказал Спиро.

— Доралакия? — проговорила Корби, пытаясь вспомнить, что она читала про этот город в путеводителе Хоффендинка. — Жемчужина побережья Далькреции? С домами-башнями и симпатичной бухточкой?

Спиро захохотал и захлопал в ладоши.

— Точно!

— С гостеприимной таверной и маленькой бакалейной лавкой?

— Да! — засмеялся Нико. — Столетняя Бакалейная Лавка!

— И с замечательной Смеющейся Козой?

Оба брата неожиданно прекратили смеяться и уставились на свои ботинки.

— Как мы вам уже говорили, мисс, — печально произнес Нико, — это Доралакия.