Мужика грех не разуть. Их надо колпашить и разувать пополной программе. Уметь раскрутить мужика и при этом сделать так, чтобы этовоспринималось как должное, – тоже в своем роде талант. В конце концов,нормальный мужик должен знать: чем больше он потратит на женщину, тем красивеебудет в ее глазах. Мужики – они же по своей природе жадные и сами не прочьупасть к кому-нибудь на хвост. Халяву все любят. Временами они просто забывают,что за все на свете надо платить, даже за любовь и преданность. Их же, как вбольнице, постоянно надо подлечивать, чтобы они кошелек под подушку не клали, аделились с ближним. Ничего, за это им потом воздается. Знаешь, Чупа, можешьсмеяться, но уж здесь меня бог талантом не обидел. Немного труда, борьбы,актерского мастерства – и я могу оставить мужчину, грубо говоря, на бобах.Необязательно быть супермоделью или красавицей. Главное – уметь себяпреподнести, главное – уметь внушать. Мне ничего не стоит внушить мужику, чтоничего более совершенного в этом мире, кроме меня, просто не существует. Я егокрест, и ему предстоит тащить его на своем горбу, как бы ни приходилось тяжело.Я, как плющ, который обвивается вокруг дуба и питается его жизненными соками.Дуб при этом чахнет и высыхает, а плющ цветет и разрастается все больше ибольше. А ты говоришь – брать деньги с тебя! Женской дружбе нет цены, иначе этоне дружба.

– Ну хорошо, если уж тебе так хочется работать, я дам тебеместо директора магазина или на худой конец администратора. А хочешь, будешьпросто ревизором.

Можешь в любой момент приходить в мои магазины с ревизией ивыписывать штрафы. Вот тебе и живая наличка, – засмеялась я. – Только мнекажется, что в данный момент тебе работа ни к чему. Двое мужчин трудятся непокладая рук, чтобы выполнить любую твою прихоть.

– Да, только они мне так осточертели, что, по всейвероятности, придется искать третьего. Только он должен зарабатывать столько,сколько зарабатывают эти двое, – засмеялась Юлька и налила нам по рюмке. Затемона внимательно посмотрела на меня и тихо сказала:

– Чупа, будь осторожна, обрати внимание на Бульдога. То, чтопроизошло в Гатчинском дворце, может повториться еще раз. Не пропускай моислова мимо ушей, а прими к сведению. Ты прекрасно знаешь, что я тебе плохого нежелаю.

На следующий день к больнице подъехали мои ребята с огромнымбукетом цветов. Мы выпили шампанское прямо у больничных дверей и поехали ко мнена дачу. Я села в машину рядом с Бульдогом и подозрительно посмотрела на него.Я, конечно же, не хотела верить Юлькиным словам, но все же то, что онаговорила, прочно засело у меня в голове. В самом деле, какого черта Бульдогповез меня в этот дворец? Откуда киллер знал, что именно в это время мы будем вГатчине? Ведь убийство было спланировано самым тщательным образом. Человек,стрелявший в меня, прекрасно знал, что в этом туннеле выключают свет, знал он ито, что в противоположном конце есть запасный выход, который ведет к озеру иглухому лесу.

– Как провел выходной? – спросила я у Бульдога, стараясьвыглядеть беззаботной.

– Нормально, – буркнул он.

– Со своей девушкой встречался?

– Чупа, зачем тебе это надо?

– Чисто женское любопытство.

– Да, я к ней ездил.

– Она еще танцует?

– Танцует, что ей еще делать? Кроме как танцевать, онаничего не умеет.

– А в каком баре она танцует?

– В «Трех шестерках» на Невском.

– А как ее зовут? – улыбнулась я.

Бульдог насторожился и внимательно посмотрел на меня.

– Чупа, ты что задумала?

– Ничего. Просто я бы хотела знать имя своей соперницы, –засмеялась я.

– Ну, ты тоже сказанула. Разве у такой женщины, как ты,бывают соперницы?!

– Выходит, что бывают. Так все-таки как ее зовут?

– Даша.

– Красивое имя.

Бульдог замолчал и уставился на дорогу. Выдержав паузу, ятихо спросила:

– Бульдог, скажи, а почему мы поехали в тот день именно вГатчинский дворец?

– Не знаю. Наверное, потому, что я там был много раз и этомой самый любимый дворец. Я хотел показать его тебе, – растерялся он.

– Странно. Почему ты выбрал именно тот дворец, где есть этотчертов туннель? Ведь больше таких туннелей нет ни в одном дворце.

– В этом-то и весь кайф. Такого ты больше нигде не увидишь.В Петергофе есть грот, но это совсем не то. В Гатчину специально приезжают,чтобы на туннель посмотреть.

Внезапно Бульдог так резко затормозил, что мы чуть неврезались в придорожный столб. Повернувшись ко мне, он пристально посмотрел наменя.

– Чупа, а ты к чему это спросила? Ты меня подозреваешь?

Я не ответила. Бульдог тяжело задышал:

– Ты хочешь сказать, что я в сговоре с убийцей?

– А я разве разрешала тебе останавливать машину? – ледянымголосом отчеканила я. – Посмотри назад. Там едут несколько машин с моимиребятами, поэтому советую тебе не делать глупостей и не привлекать внимания,твое дело везти меня на дачу. Я задала тебе вопрос и хотела получить ответ,только и всего.

Бульдог надавил на газ, и машина медленно тронулась с места.У него был такой несчастный вид, что казалось, через пару минут он расплачется.Мне даже стало как-то неловко, что я усомнилась в его преданности и послушалаЮльку. Если бы я не была в той шкуре, в которую влезла, то обязательно положилабы его голову к себе на колени и пожалела. Бульдог был вне всякого подозрения.

Если бы он хотел, чтобы меня убили, то меня бы уже давноубили. Я погладила его по плечу и тихо сказала:

– Прости. Я не имею права в тебе сомневаться…

Бульдог ничего не ответил, и до дачи мы доехали молча.

Немного отдохнув, я встретилась со своими мальчиками, и мыобсудили текущие «производственные» вопросы.

– Будем считать, что Фома мертв, – объявила я своим ребятам,ослепительно улыбнувшись. – Теперь всем вам понятно, что вами будет руководитьженщина. Я думаю, что недовольных среди вас нет, а если таковые найдутся, тобыстренько исчезнут из наших плотных рядов.