Рисунок на фотографии полностью соответствовал отпечаткам в засохшей суглинистой почве. Более того, Васильков отыскал стопроцентное доказательство того, что автомобиль, побывавший в Церковном проезде, оставил свой след и здесь — во дворе дома № 4 по Красностуденческому проезду.

Изучая фотографии отпечатков в рабочем кабинете с помощью увеличительного стекла, Александр подметил, что в одном месте покрышка правого колеса имеет приличный изъян — продольный пробой или порез, оставлявший в грязи характерный двухсантиметровый след. И здесь, к своему удивлению, Васильков натолкнулся на его полную аналогию.

— …Хорошо посидели тем теплым апрельским вечерком. Майор только с виду оказался неприступным. А на деле вышел свойским, понимающим, — вспоминал недавнее прошлое Хлынов. — Запросто меня принял, пригласил за стол, собрал закуску.

— Чего ж не принять-то? — недоумевал Старцев. — Вы оба офицеры. Ты — боевой разведчик, орденоносец, после тяжелого ранения.

— Э‑э, брат. Ты, верно, ни разу не имел дело с комендатурой.

— Чего не было, того не было.

— Гниловатый народец, доложу я тебе, — понизил голос капитан. — В атаки на пулеметы в голом поле не подымались, по окопам не голодали, из стрелкового оружия только по пьяни да по бутылкам. А гонору — без меры.

— Думаю, не все такие. Многих переводили в комендатуру после ранений.

— Случалось. И комендант той станции на мое счастье оказался нормальным мужиком. Выслушал, проникся. Пообещал отправить в Москву ближайшим эшелоном.

— Ну а машина-то?! Как же «Хорьх» — то у тебя оказался? — гнул беседу в нужном направлении Иван Харитонович.

— Комендант в том числе отвечал за погрузку и отправку в Советский Союз техники. Там ее на товарном дворе жуть сколько скопилось: грузовики, гусеничные тягачи, автобусы, легковушки, полевые кухни, специальные автомобили, прицепы, тракторы. Все это свозили с соседних местечек, где стояли немцы, или оттуда, где прошли бои, — с жаром рассказывал Хлынов. — А он, стало быть, сортировал: что поновее и поисправнее — сразу к отправке, пострадавшее и требующее ремонта — во вторую очередь, совсем негожее и прочий металлолом — в дальний уголок. Там я и приметил несколько подходящих легковых машин.

— И что ж с того?

— А то, что, когда палинки у нас осталось на глоток, напомнил я коменданту о своем незавидном положении. Дескать, ходить мне теперь до скончания века на костылях; отдал бы ты мне какую-нибудь колымагу, вон у тебя три десятка в дальнем углу товарного двора ржавеют.

— Неужто столько хламу скопилось?

— О‑о! Там его видимо-невидимо — боев-то возле Балатона было много. И легковушки изувеченные, и обгоревшие грузовики, и ходовые от танков…

— И что же комендант на твою просьбу, Федор? — спросил Старцев.

— Комендант на то посмеялся. Из дальнего угла, говорит, выбирай, чего хочешь. Хоть «Фердинанд» помятый! — отдам с легкой душой. Все одно в металлолом пойдет.

— «Фердинанд» — самоходное орудие?

— Точно. Стоял там такой. Изуродованный до полной невозможности.

— И ты выбрал «Хорьх»?

— Ну да. Только не потому, что на этих машинах ездили важные люди — генералы там или, как ты выразился, партийные бонзы. Просто другие автомобили вообще никуда не годились. Я — человек рукастый, с техникой на «ты»; могу дать ремонт кузову, могу двигатель и коробку перебрать. А в том углу и в самом деле собрали всю рухлядь. Ну, я до посиделок с комендантом прошелся, поглядел, пощупал… «Хорьх», конечно, был здорово покорежен, но ремонту подлежал. Вот я его и выбрал.

Старцев понятливо кивнул. Заметив, что Васильков закончил осмотр участка, полез за новой папиросой.

Небо окончательно потухло. Хлынов включил в сенях электрическую лампу. Темнота не позволяла дальше осматривать участок, и Васильков присел рядом на лавку.

— Как же разрешилось ваше дело с автомобилем? — спросил Иван.

— На деле все оказалось проще простого, — отмахнулся Хлынов. — Комендант выдал бумагу, велел подписать ее у представителя Советской военной администрации. Покуда я доковылял, покуда дождался очереди, покуда вернулся обратно, «Хорьх» уж погрузили на платформу. Я и попрощаться-то с майором не поспел. Только запихнули меня вместе с костылями в теплушку, тут и вагоны колесами застучали.

— И куда прибыл ваш эшелон?

— Сюда прямиком по «железке». Постояли, конечно, в городах, да на разных полустанках. Но все же доехали.

— Слушай, ну а как же ты управлялся с машиной? Нога, как ни крути, короче стала!

— Так накладку на педаль присобачил. Иначе бы, твоя правда, не дотянулся…

Через несколько минут сыщики попрощались с Хлыновым.

Правильно говорят: первое впечатление о человеке часто бывает обманчивым. Поначалу он показался закрытым, враждебным, обиженным на весь мир. А на деле оказался геройским офицером, неплохим собеседником, свойским мужиком.

— Федор Поликарпович, напомни, как перед угоном выглядел твой «Хорьх»? — попросил Александр.

— Обыкновенно выглядел. Как обычный «Хорьх 830», — просто ответил тот.

— Я понимаю, что форма кузова осталась прежней. Но, может быть, ты перекрасил его, поменял чего?

— А, ты про это. Было дело. Пришлось весь перекрасить, потому что от старой краски опосля ремонта ничего не осталось. Она под лаком больно хорошо смотрелась, а когда все пообтерлось, да поцарапалось, то… В общем, раздобыл я на рынке краски, и стал он у меня черным. Радиатор другой поставил. И фары еще пришлось заменить. Свои-то все побитые, ни отражателей, ни стекол к ним не достанешь. Ну, я и приспособил «газовские». Под капотом, помимо радиатора, много чего переделал, про это нужно?

— Нет, спасибо. Это нам вряд ли пригодится…

* * *

Тепло попрощавшись с инвалидом Хлыновым, сыщики вышли со двора. Вокруг уже стояла жуткая темень. Обширный район частного сектора освещался лишь редкими горящими окнами, а на улице, как говорится, — ни фонаря, ни лучинки. Пришлось до «эмки» добираться на ощупь.

Кое-как разместившись в узком чреве служебной легковушки, дружно закурили. Водитель завел мотор, включил фары, съехал с обочины и принялся старательно объезжать неровности Красностуденческого проезда…

— Значит, уверен? — в третий раз спросил Старцев.

— Абсолютно, — с прежней твердостью ответил Васильков. — Жаль, фотоаппарат с собой не взяли. Я бы запечатлел самые хорошие отпечатки, и ты сам бы убедился.

— Мне, Саня, достаточно твоего слова. Коли ты уверен, так и я на том буду стоять…

Если сюда сыщики ехали хмурыми и подавленными, то в Управление возвращались в приподнятом настроении. Да, увидеть «Хорьх» им не довелось. Зато теперь они точно знали, что к дому семьи Кутеповых преступники приезжали на машине инвалида Хлынова. И на ней же уехали в неизвестном направлении.