– Еще чего! Он застал меня врасплох, только и всего. Это я опростоволосилась, не сумела их прогнать. А полицейский хочет перевести его в специальную школу. В классе Сэма учился парень из такой школы – он вышел оттуда еще более злым.

Поняв, что согласия не достичь, Дейзи удалилась к себе в комнату и прилегла. Но теперь, как ни удивительно, за нее взялась мать.

– Дейзи, к нам приходил полицейский. Ты говорила ему, что не можешь вспомнить, как все было?

– Я сказала, что было темно, хоть глаз выколи, и что я видела только две фигуры. Судя по размерам, это были подростки.

– Они возьмут их под строгий надзор.

– Вот и славно, мама. Я предупрежу Джорджа, он постарается больше не оступаться.

Флора, качая головой, вернулась в лавку. Когда стихли шаги на лестнице, Дейзи осторожно села в постели. Взрыва боли на этот раз не было, тупой ломоты тоже. Она кое-как слезла с кровати.

«Я в полном порядке, – решила она, – значит, можно возвращаться к работе». Она оделась и присоединилась к матери в лавке. Флора встревожилась, но решение Дейзи было твердым. После этого она стояла за прилавком каждый день на час дольше, чем в предыдущий, пока не набрался полный рабочий день. Джордж и Джейк как в воду канули. Покупки для их матери делала соседка, объяснявшая, что миссис Престон занята.

– Мне надо на воздух, мам, – обратилась Дейзи к матери. – Отпустишь меня на полчасика?

– Я простаивала здесь по восемь часов, пока ты лежала в больнице. Ступай! Только помни, тебе вредно утомляться.

Заверив мать, что усталость ей не грозит, Дейзи покинула лавку и отправилась в квартал бедняков, где жили Престоны. Джордж подпирал спиной стену дома, вертя в руках пачку сигарет «Капстан». Медленно, показывая, что не боится, – хотя Дейзи видела по дрожанию пачки, что руки у него ходят ходуном, – он оторвал костлявую спину от шершавой кирпичной стены и уставился на нее.

– Твоя мать дома?

Вместо ответа он указал пальцами с зажатой горящей сигаретой на дверь.

– Как ты будешь целоваться – с табачной вонью изо рта? – бросила ему Дейзи и вошла в дверь.

Миссис Престон, увидев ее на пороге, со страху чуть не выронила тарелку, которую вытирала. Посторонившись, она позволила гостье войти.

– Ты накапаешь легавым?

– Надеюсь, у Джорджа не было намерения отправить меня на больничную койку, миссис Престон.

Та громко разрыдалась. Между всхлипами она поведала Дейзи длинную душераздирающую историю про то, как трудно растить мальчишек на те гроши, что у нее есть, почти не получая помощи от мужа, который, по ее словам, только и делал, что выходил на свободу, а потом опять садился в тюрьму, как последний простофиля.

– Когда он здесь, то обращается с Джорджем слишком грубо, даже жестоко. Не везет мальчику, что тут скажешь…

– Поймите, если бы дверь занялась, сгорел бы гараж вместе с фургоном и всем остальным. Фургон вообще взорвался бы, и тогда пострадали бы, а то и рухнули дома на обеих сторонах улицы. Вы пробовали ему это втолковать?

Невыносимые рыдания стали еще громче:

– Он меня не слушается…

– Лучше пусть послушается меня, иначе я отправляюсь отсюда прямиком в полицейский участок!

– Прости, что тебя стукнул. Ну, чего еще? Говори! – Джордж, докурив, вошел в дом так тихо, что застал мать и Дейзи врасплох.

Не забывая, что перед ней всего лишь четырнадцатилетний подросток, Дейзи повторила то, что говорила его матери.

– Моя сестра сказала полицейским, что видела убегающего парня, но так испугалась за меня, что точно не знает, кто это был. У тебя такая плохая репутация, Джордж, что полицейский, говоривший со мной, готов упечь тебя в исправительную колонию. Что ты об этом думаешь?

– Там хоть кормят три раза в день! – сказал он с показным бесстрашием.

Его мать снова завыла. Некоторое время они переругивались, почти не слушая друг друга.

– Ну-ка, тихо, оба! – прикрикнула, не вытерпев, Дейзи. – Может, тебя и вправду лучше было бы упрятать за решетку, Джордж: судя по твоему поведению, ты все равно туда угодишь. Если не хочешь – изволь работать по субботам, пока не доучишься в школе.

– Думаешь, я не пытался? Никто меня не берет.

Его репутацию знал весь Дартфорд. Неужели у него с младшим братом действительно не будет никакой дороги в жизни?

– Ты обращался к моему отцу?

– Ты свихнулась? Я чуть не поджег его фургон!

– Сиди и не рыпайся, пока я что-нибудь не придумаю. Сорвешься – я обращусь в полицию вот с таким списком жалоб! Понял?

Он смотрел на нее в упор, но понять выражение на его лице было невозможно.

– Ты готов попробовать?

Она удовольствовалась его кивком и с облегчением выскочила из грязной сырой хибары. Там было еще хуже, чем в доме, где раньше ютилась Грейс. Та по крайней мере заботилась о чистоте и порядке.

Теперь предстояло обработать отца.

Фреду Петри совершенно не улыбалось принять на работу сорванца, от которого у всех до сих пор были одни неприятности.

– К тому же мне ни к чему какой-то мальчишка, Дейзи. Чем он займется?

– Меня скоро призовут, папа. Что будет тогда?

– Тогда и подумаю, кого взять в помощники. Найду кого-нибудь понадежнее, а не обормота, чуть не убившего мою дочь и собиравшегося поджечь мой гараж!

– Если бы ты взял его хоть на часик после уроков, я бы помогла ему освоиться.

В конце концов Фред согласился, вопреки своему желанию, «попробовать спасти это ходячее горе от тюрьмы».

Джордж недовольно ворчал, но под угрозой отправки в исправительное заведение нехотя смирился.

Теперь каждый день младшие Престоны плелись после школы – если Джордж изволил посетить уроки – в лавку Петри, где им поручали прибираться на полках, разбирать ящики, иногда даже разгружать фургон перед закрытием. Потом их отправляли наверх и заставляли тщательно мыть в раковине руки, после чего усаживали за стол, на который Флора с удовольствием ставила сытную горячую еду. Джордж помалкивал, всегда отказывался от добавки и терпеливо ждал, пока младший брат справится со второй порцией – тот уплел бы и третью, и четвертую, если бы предложили.

Дейзи тоже ничего не говорила, но им с матерью радостно было наблюдать, как мальчишки отъедаются на глазах.

– Видишь, Фред? Что я тебе говорила? – твердила Флора, уже забывшая, что сначала не хотела впускать этих волчат в своей безупречно вычищенный дом.

– Леопардам не избавиться от пятен, – упорно отвечал на это ее муж.

Дейзи спокойно строила планы и готовилась. Наконец, решение было принято. Если она просидит дома еще немного, то непременно получит письмо о зачислении в бригаду чистильщиц картофеля на какой-нибудь богом забытой базе, а то и – что еще хуже – назначении куда-нибудь кладовщицей. Она постоянно читала о таких вариантах службы, но с нее хватало семейной лавки и кладовой. Настанет день, когда она вместо того, чтобы жевать сандвичи за шторкой в лавке, поедет на велосипеде на призывной пункт и попробует добиться желаемого. Она настраивала себя на лучшее. Вот если бы она еще купила тот потрясающий костюм из витрины «Хоррелл энд Гофф» на Хай-стрит, который видела на прошлой неделе! Сама элегантность, именно то, что следовало бы носить молодой военнослужащей ВААФ, да еще ее любимой расцветки! Белый льняной жакет без воротника, на запонках, как манжеты лучшей отцовской рубашки, а под ним бело-голубое платье без спины и рукавов в новомодную диагональную полоску, с воротником и галстучком – с ума сойти! На голове у манекена, одетого в это платье, красовалась надвинутая на один глаз шляпка. Не иначе последний писк моды! Шляпка – это уже лишнее, но, ужавшись, можно было бы наскрести два фунта и два шиллинга на костюм.

Однако от перспективы потратить на тряпки все, что скопила на отпуск, ее бросило сначала в жар, потом в холод. Пришлось с сожалением отодвинуть заманчивую картинку – она в чудесном наряде – на задворки сознания. Хотя офицер на сборном пункте, увидев ее в таком виде, непременно сделал бы стойку и взял ее на заметку.