Но как не приятно было побыть в роли принцессы, и как не милы были забавы с племяшкой, уже через неделю Ольга начала тосковать. Хотелось общества сверстников. Хотелось приключений. К которым обстановка дворца не располагала.

– К концу июля ты должен ей осточертеть, – инструктировал Валерий Буробина перед началом экспедиционного сезона.

На этот раз план работ был составлен в соответствие с замыслами Петра. Экспедиция последовательно смещалась на юг, проводя в каждой из природных зон Европейской России по полторы, две недели.

Искали возможность повторить опыт прошлого года. А, повторив, попытаться объективно оценить критерии ситуации, когда гром среди ясного неба возможен.

И удача улыбалась настойчивым экспериментаторам. Им удалось три раза вызвать грозу. Но условия для подобных повторов становились все жестче. Последние опыты должны были быть проведены в засушливых условиях Степного Крыма в разгар сухого сезона.

В начале августа.

Но это был не только сухой сезон в Степном Крыму. Это был еще и курортный сезон для советских вельмож в местах, лежащих совсем рядом, на Южном берегу Крыма.

По замыслам Коваленко, знакомство Буробина и Ольги должно было состояться как бы спонтанно. Причем познакомить будущих супругов должна была Тамара.

Разумеется, она бы не простила Петру такой измены. Но разработчиков интриги не интересовали ее чувства. А интересовали ее возможности и ее действия.

И тут было только два варианта. Либо оскорбленная любовница в порыве эмоций решится воспрепятствовать развитию отношений Петра и Ольги. А это она вполне могла сделать. Действуя хотя бы через генеральшу, которая больше благоволила к старшей дочери.

Либо, если эмоции будут не столь остры, Тамара, изрядно рассорится с сестрой, но от действий воздержится.

И именно для развития событий по такому сценарию она должна была к началу «операции знакомства» с Петром не порвать, но изрядно пресытится им.

Впрочем, у товарища подполковника были аргументы и повесомее. Но о них Петру знать не полагалось. Да и потом, не велико мастерство побить шестерку козырным тузом. Надо уметь решать проблемы наименьшими ресурсами. И шестерки бить семерками.

Буробин в делах политических всецело и слепо доверял Коваленко. В его душе причудливым образом совместились вещи по сути не совместимые. Надо сказать, Тамару он не любил никогда. Она была для него желанным сексуальным партнером и не более того.

С другой стороны, он испытывал к ней чувство огромной признательности за подаренные ему часы блаженства. Блаженства, которого он ранее не испытывал.

Он бы не хотел вести себя с ней так, чтобы причинить ей боль.

Но сейчас он был участником большой интриги. Интриги, которая несла ему социальный успех, невозможный вне этой игры. Но возможность этого успеха подарил ему Коваленко.

И Петр был признателен за это уже ему.

Признательность кому, Тамаре или Валерию преобладала в его душе? Наверное, все-таки Тамаре. Но связь с ней все равно рано или поздно закончилась бы. И почему бы это не сделать сейчас, когда в душе уже бушевали привычные чувства к объекту его мечты. К девушке с фотографии, которая впервые в его жизни могла ожить.

Видя его терзания, Валерий счел нужным просто обратиться к формулировкам великих. Подождав, когда немного утихнет буря чувств, вызванных его пожеланием «осточертеть» Тамаре к началу августа, он произнес строчку из Уайльда

Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал

Петр, несмотря на свой имидж грубияна, весьма неплохо знавший и любивший поэзию, подхватил

Иной жестокостью, другой, отравою похвал.

Коварным поцелуем трус, а смелый наповал

– Вот видишь, не ты первый, не ты последний.

– Слушаюсь, Мефистофель!

– Не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Мефистофель работает только с теми, кто сам этого желает.

– Ты прав. Но как я ей осточертею? Я, конечно же, сейчас нахожусь, как говориться, на пике сексуальной формы. Но ведь ей именно этого и надо.

– Давай так. Если не сумеешь за сезон затрахать ее так, чтобы она на тебя смотреть не могла, я дам тебе кое-какие средства, после которых она все же, мягко выражаясь, скорректирует свое мнение.

– Но на кой черт тогда ей знакомить меня с Ольгой?

– Вот в этом и состоит высший пилотаж. Но, слушай меня, и все будет в лучшем виде.

Участие Ольги в обеспечении встреч пылких любовников вносило в жизнь младшей сестры Тамары остроту и игру, которых ей не так хватало. Она действительно была изрядно избалована, хотя и оставалась в целом девушкой скорее доброй, чем злой. И это весьма ярко характеризует ее натуру, ибо, как правило, такие вот избалованные доченьки вырастают в изрядных стерв.

Но остроты, тем не менее, так хотелось. Собственно, не сами по себе похождения замужней старшей сестрицы возбуждали Ольгу. В свои двадцать четыре года она имела уже неплохой сексуальный опыт.

Но мимолетные связи не приносили ей ни душевного ни телесного удовлетворения. А тут она почувствовала наличие именно сильной страсти. И феерических удовольствий. Она жадно слушала рассказы старшей сестры и все больше хотела оказаться на ее месте.

Тамара довольно поздно поняла эти подвижки в душе младшей сестры, и, однажды, на очередную реплику Ольги о пикантности любви с варваром-интеллектуалом, довольно холодно произнесла:

– Олюня, не раскатывай губки. Этот мужик не про тебя. Трахайся со своими однокурсниками или папиными адъютантами, а потом, если повезет, найдешь и ты себе нечто экзотическое и необычное. К тому же он не в твоем вкусе. Ты же, насколько я знаю, любишь длинных. А он коренаст, как валун. И не выше тебя.

– Да ладно, Томка, я же просто так, – смешалась Ольга.

Но Тамара после этого перестала пользоваться помощью младшей сестры в прикрытии встреч с Петром.

Впрочем, она в этом уже не нуждалась. Начался полевой сезон.

Этим летом Буробин фактически выполнял роль научного руководителя экспедиции. И Тамара без помех и с комфортом проводила почти каждую ночь в его «штабном вагоне». Она заметила, что Петр в делах секса превзошел сам себя.

Как с цепи сорвался, – подумала она. Даже в прошлый сезон такого не было. Впрочем, поначалу ей это нравилось, и только к концу июля начало утомлять.

Опасения в отношении Ольги как-то забылись. И когда они разбили последний в этом сезоне лагерь в Степном Крыму, ей уже хотелось повидаться с сестрой. И даже вытащить ее на какое-нибудь их «фирменное» кочевое празднество.

Стояла августовская крымская сушь.

– Все, пауза. В ближайшую неделю ничего не будет, – сказал Петр Корягину. – Неплохо бы смотаться к морю.

– Как сочтешь нужным, Петр. Но хочу предупредить, наши, так сказать, расслабления всегда проходят на грани фола.