От осознания этого Алексе стало не по себе. Получается, она совершенно не знает человека, живущего с ней и отцом под одной крышей. Что, если он сам опасен?

Глупости конечно. Она себя накручивает и даже знает почему.

Вода в ванне перестала шуметь, а потом послышался звук закрывания двери. Так не кстати в памяти всплыл образ из вчерашнего утра, когда Паша стоял в одних трусах. Сейчас он, должно быть, выглядел также. Ал сглотнула и психанув развернулась на другой бок.

Нужно уснуть, а завтра этот кошмар уйдет в небытие. Так всегда происходит. Ночью образы и мысли кажутся во сто крат сильнее и опаснее, чем днем. В этом магия темного времени суток. В наших мыслях и восприятии все страхи и опасения приобретают более опасные и темные оттенки, а утром развеиваются с первыми лучами солнца.

Так и произошло. Встав пораньше, Алекса привела себя в порядок, замазала тональным кремом пару синяков, оставленных негодяем на руке, выпила витамины и спустилась вниз. Тем не менее, подходя к кухне, напряглась. Понимала, что избежать встречи с Пашей не получится, поэтому выпрямилась и уверенно вошла внутрь. Показывать еще раз свою слабость она не собиралась. Он и так увидел то, что не должен был.

Как и стоило ожидать, брюнет сидел за барной стойкой, поглощая сэндвич с ветчиной и запивая его кофе.

— Доброе утро, — сказала Алекса с улыбкой, но прозвучало все равно довольно напряженно.

Взгляд карих глаз на мгновение оторвался от телефона и встретил ее.

— Доброе.

Короткий ответ, без налета привычного сарказма и даже без ухмылки с ямочками. Паша снова вернул внимание телефону.

— Доброе утро, мисс. Ваша овсянка, — прислуга легким взмахом руки указала на стол, — зеленый чай уже заваривается, через минуту будет готов.

— Спасибо, миссис Хадженс.

Алекса замялась, опускаясь на стул. С одной стороны понимала, что нужно поблагодарить Пашу, потому что вчера не успела, да и состояние было совсем не то, а с другой — мешал посторонний человек на кухне.

Отправив в рот ложку каши, исподлобья взглянула на парня. Сегодня на нем были темные джинсы и черная футболка, туго сидящая на плечах и позволяющая еще раз оценить довольно крупные мышцы на руках. На левом запястье кожаный браслет с засечками. Волосы все еще влажные после душа. Только сейчас поняла, что не слышала, как он его принимал. Неужели воспользовался другой ванной комнатой?

Чашка с чаем опустилась на стол, а после миссис Хадженс покинула кухню, позволяя наконец Алексе сделать то, что она должна была.

Девушка сделала глоток обжигающего ароматного напитка и промокнула губы салфеткой.

— Па-ша́, - позвала негромко.

Паша без особого рвения оторвался от гаджета, и карие глаза снова уперлись в ее, а у Алексы непонятная дрожь под кожей легким перышком прокатилась.

— М? — заломил бровь.

— Я хотела сказать тебе спасибо за вчера. Если бы не ты….

— Не стоит. Ничего бы не случилось, — парень перебил, не дав договорить, и передернул плечом, как будто вчерашний поступок ничего не значил, — копы уже были на подъезде. Пара минут, и мудак бы сделал ноги вместе с остальными.

Руки снова обхватили горячую чашку, подвигая ее ближе.

— Возможно. Но я не об этом.

Паша и так прекрасно понял, о чем идет речь. Только то, как сегодня на него смотрела Алекса, ему не нравилось. С той самой минуты как девчонка вошла в кухню. Из ее поведения исчезли надменность и высокомерие. Во взгляде читалась благодарность, и эта человечность в ее поведении напрягала. Напрягала тем, что в таком образе Фостер казалась абсолютно нормальной. Не бесчувственной стекляшкой. К красивой, чертовски сексуальной внешности прибавлялась способность вести себя не по-сучьи, а ему было гораздо проще считать ее сучкой.

— Фостер, не за что меня благодарить. Твой кэп сделал бы то же самое, если бы его не утащили целоваться с чужими кулаками.

В этом Алекса сомневалась, но больше разговор продолжать не стала. Да и отец как раз заходил на кухню, убирая от уха телефон.

— Алекса! — произнес приближаясь.

Тон Грега заставил девушку невольно напрячься. Он редко прибегал к такому в ее адрес.

— Доброе утро, пап, — растянула губы в фальшивой улыбке, вскидывая голову.

Только старший Фостер не ответил. Он встал рядом с дочерью, постукивая пальцами по столешнице. Такое поведение родителя означало, что грядет серьезный разговор. Их Ал терпеть не могла.

— Мне только что звонил отец Эммы, — у девушки сердце забилось чаще, а волнение заскреблось в районе грудной клетки. Опустила голову, делая вид, что отпивает из чашки, чтобы не выдать свое состояние. — Оказывается, она вчера со всей вашей компанией проводила время в гнусном клубе на окраине. Тебе об этом что-нибудь известно?

Ал решила прибегнуть к единственному способу решения таких ситуаций. Отрицательно качнула головой, прикидываясь паинькой и надеясь только на то, чтобы Паша ее не выдал. Но бросив взгляд на парня, увидела, что тот как ни в чем не бывало копался в телефоне.

Если отец узнает правду, он больше никуда ее не отпустит. Вопрос о безопасности дочери у него обведен красным цветом.

— Нет. Я еще с ней не созванивалась сегодня. А что? — невозмутимо произнесла, отправляя в рот ложку остывающего завтрака.

— Алекса, где ты была половину ночи? — серые глаза старшего Фостера сузились, всматриваясь в лицо дочери. Она буквально чувствовала на себе гневную дрель сканирующего взгляда.

Врать Ал ненавидела. Тем более отцу. Но если сейчас сказать правду, то можно попрощаться и со встречами с друзьями, и с выступлением на зимнем вечере, и даже с собственной машиной. Отец четко дал понять, что такие места для нее закрыты, а она посмела нарушить обещание. Пусть и не по собственной воле, но не уехала ведь, когда была возможность. А если бы еще и стало известно о том, что вчера вернулся приступ, то отец снова отправил бы ее к психиатру, а этого девушка не переживет. Копаться в собственной жизни больше не позволит.

— С Па-шей, — выпалила первое, что пришло на ум, и перевела невозмутимый взгляд на брюнета, — я была с Па-шей.

Паша только проглотил последний кусок сэндвича, как почувствовал на себе вопросительный взгляд Грега.

Поднял глаза сначала на Алексу, выглядевшую так невозмутимо, что не знай он правды, сам бы поверил в сказанные со стопроцентной уверенностью слова. Вот же маленькая обманщица. Даже голос не дрогнул ни капли. Едва заметно прищурился, а потом посмотрел на хозяина дома. Привычно растянул губы в подтверждающей улыбке. Кивнул.

— Да. Алекса показывала мне ночной Нью-Йорк. Зрелище надо сказать впечатляющее. Особенно мне понравился Таймс Сквер.

В доказательство ткнул пальцем в галерею и повернул к хозяину дома экран телефона, демонстрируя себя на фоне разноцветных огней главной площади Манхэттена. Пофиг, что это фото сделал Борзый пару дней назад. Не станет же родитель проверять дату.