Его опекающий доверительный тон, пронизанный снобизмом, был хоть и противен, но вполне терпим, пока он не заговорил о Кэше. Тут она сразу разозлилась. Но тратить энергию впустую, занимаясь переубеждением Кена, не хотелось. Слушая краем уха все эти пьяные разглагольствования, она только укреплялась в своем решении.

Поняв, что найти для этой акции нужного человека не удастся, она решила осуществить ее сама.

Если собаки залают, дело практически сорвется:

Флин может выйти во двор, чтобы выяснить причину переполоха. Все оказалось сложнее, чем она думала.

С одной стороны, нужно подойти поближе, чтобы не промахнуться; в то же время с малого расстояния псы могут почуять ее. Когда дело будет сделано, она готова объясниться с Флином, но попасться ему в руки раньше было бы глупо.

Вероятно, ей не следовало затевать это в одиночку. Что ж, риск большой, но отступать поздно. Хотя она до дрожи боялась Флина. В ее глазах он воплощал собой все зло на свете.

Еще днем, когда Трисии и Кена не было дома, а миссис Грейвс подметала веранду, Шейла зашла в комнату Коттона и выбрала дробовик 12-го калибра. После беглого осмотра она убедилась в том, что ружье было в исправности. Коттон всегда держал свое охотничье снаряжение в полной боевой готовности — мало ли что! Шейла ненавидела ружья. Их холодные безличные поверхности из дерева и металла вызывали в ней чувство отвращения. Но теперь она отбросила свои антипатии и сосредоточилась на том, чтобы успешно справиться с задачей.

Побыстрее покончив с ужином, Шейла извинилась и ушла к себе. Переодевшись, она выскользнула из дома через черный ход, чтобы избежать объяснений по поводу того, куда это она собралась с ружьем. К тому же малейшая задержка могла лишить ее мужества и заставить отказаться от задуманного.

И теперь ее отделяла от дома Флина только дорога. С сильно бьющимся сердцем она стояла в ста шагах за кустами и словно не сознавала, что должно сейчас произойти. Мысль, что она будет кого-то убивать, вызывала мучительную тошноту. Не то что убить, а даже причинить малейшую боль животному было для нее невыносимо. Только воспоминание о ночной атаке в лесу и боязнь, что следующей жертвой может стать беззащитный ребенок, поддерживали ее решимость. Собаки Флина не домашние животные, а существа, созданные только для убийства. Если Флин станет предъявлять претензии, она заплатит ему. Но больше никаких поблажек. Она сама проследит, чтобы был принят закон, запрещающий собачьи бои в Лорентском округе. По этому поводу она готова обратиться даже в конгресс.

За окнами то и дело двигались тени, отчего грязные тюлевые занавески колыхались, будто тронутые порывами легкого ветра. Чувствовался запах жареной свинины. Шейла рассчитывала, что этот густой запах помешает собакам почуять ее присутствие. Надо пересечь дорогу подальше от дома и подобраться к нему сзади.

Низко пригнувшись, Шейла еще минут пять наблюдала за домом, стараясь уловить внутри малейшее движение. Собаки непрестанно сновали по загону, но молчали.

Глубоко вздохнув, она выбралась на дорогу и изо всех сил помчалась на противоположную сторону, зная, что в этот миг хорошо просматривается со всех сторон. Юркнув в тень полуразрушенного сарая, распласталась вдоль стены, пытаясь отдышаться.

Одна собака заворчала, остальные еще быстрее забегали по загону. Общее беспокойство росло. Затаив дыхание, она взвела курки. За легким металлическим щелчком последовало ворчание еще одной собаки. Пора.

Шейла вышла из-за сарая и направила ружье в сторону собачьей будки, от которой ее отделяло метров двадцать. Пальцы, совсем мокрые от волнения, вдруг соскользнули с курка, и в следующий миг раздался оглушительный выстрел.

Громовой звук взорвал тишину, словно пушечными раскатами. Она забыла об отдаче, но сокрушительная боль в плече тут же напомнила об этом, едва не лишив ее сознания.

Почти в беспамятстве уловила она невообразимый шум, поднявшийся вокруг. Бешеный вой из конуры, проклятия и крики из дома. Она словно ничего не замечала. Сконцентрировав все свое внимание, произвела второй выстрел. В этот момент Джигер Флин выскочил из задней двери дома.

Он был взбешен до умопомешательства. Лицо его стало сплошной кричащей маской, жидкие волосы торчали дыбом, рот, брызгая слюной, непрерывно извергал проклятия и угрозы. Босой, в рваной полосатой тенниске и спускающихся штанах, он орал не переставая. Но главное — и это уже совсем не смешно, — Джигер потрясал пистолетом. Да, никто не солгал ей, предупреждая, что он шутить не будет.

— Мои собаки! Какой ублюдок мог… Убью, падла! Повернувшись в сторону Шейлы, он принялся наугад палить по кустам.

— Убью! Отправлю ко всем чертям. Пожалеешь, что на свет родился, сволочь, когда я вырву твое поганое нутро!

В окне появился чей-то силуэт, и красивый женский голос произнес:

— Что случилось?

Шейла вся задрожала, узнав этот голос.

— Заткнись, черномазая стерва! Звони шерифу. Какой-то ублюдок стрелял в моих собак.

И охваченный новым приступом бешенства, Джигер вновь стал палить в темноту. В этот раз пуля попала в стену сарая, отбив щепку у самой головы Шейлы. И уже не помышляя ни о чем, кроме бегства, она метнулась за сарай в сторону дороги.

Через секунду она остановилась прислушаться. Сзади донеслось тяжелое пыхтение Флина. Он заметил движение у сарая и кинулся через двор, проклиная попадающиеся под ноги предметы.

Какие уж тут дипломатические переговоры! Сейчас надо было бороться за собственную жизнь. Единственный путь лежал через дорогу в глубь леса. Она спустилась в придорожную канаву и выбралась на дорогу. Флин следовал по пятам, стреляя и ругаясь без передышки. Она оказалась на середине дороги как раз в тот момент, когда из-за крутого поворота вырвался автомобиль и едва не сшиб ее, лишь в последний миг вильнув в сторону и притормозив в облаке взметнувшейся пыли, прямо как в кино. Дверца была открыта.

— Скорей, идиотка! — раздался голос Кэша. Забросив ружье в грузовой отсек, она схватилась за ручку открытой двери и забралась в кабину. В дверцу ударила пуля.

— Пригни голову! — крикнул Кэш.

— Рули сюда, сволочь! — орал Флин.

Он еще раз выстрелил, но ярость мешала целиться точнее. Пока он снова прицеливался, пикап исчез под пыльной завесой.

Шейла согнулась в три погибели на своем сиденье, уткнувшись лицом в колени и закрыв голову руками. Ее била дрожь, которая не унялась и тогда, когда пикап был уже недосягаем для пуль и истерических проклятий Флина.

Кэш вел машину с такой скоростью, словно это был гоночный автомобиль на спортивной трассе, выделывая виражи на ухабистой, как стиральная доска, дороге без помощи тормозов и фар, чтобы исключить преследование. Дорога пересекала заболоченные рукава затона столь же замысловато, как и тканые хлопчатобумажные узоры — старинное акадское покрывало. Кэш прекрасно ориентировался в этой местности.