— Нет! Я не выходила!

Глаза Окицу снова заволокла паника.

— А Кохэйдзи-сан куда-нибудь выходил?

Она замотала головой так сильно, что задрожали ее пухлые щеки.

— Он заставлял тебя врать ради него? — спросил Хирата.

— Нет! — взвыла Окицу. — Я хотела… — Она поторопилась исправиться: — То есть я не вру!

— Эй, прекратите! — взорвался Кохэйдзи. — Вы ее запугали. Она сама не понимает, что говорит.

Актер быстро встал рядом с Окицу и обнял ее. Девушка прижалась к нему.

— Не важно, что мы делали, — сказал Кохэйдзи Хирате. — Важно, что мы были вместе, и она может поклясться, что я не убивал главного старейшину Макино.

— Я верю им, — обернулся Ибэ к Хирате. — И покончим с этим.

— Вы — может быть, а я нет, — парировал Хирата. Он поставил бы свое годовое жалованье на то, что Ибэ не больше самого Хираты купился на россказни парочки. — А расследование ведете не вы.

— Не я. Канцлер Янагисава, — согласился Ибэ. — И он велел мне следить, чтобы вы не отклонялись от курса. Вот я и говорю вам, оставьте в покое этих людей и перейдем к более вероятным подозреваемым.

Подозреваемым из лагеря властителя Мацудайры, понял его Хирата.

— Если и когда появятся более вероятные подозреваемые, я ими займусь! — рявкнул Хирата. Его терпение лопнуло. — А теперь просто заткнитесь!

От оскорбления у Ибэ раздулись ноздри.

— Грубость вас до добра не доведет, — проговорил он с неприятной улыбкой. — Когда канцлер узнает, что вы пренебрегаете его надзором, он накажет и вашего господина, и вас.

Хирата мигом пожалел о необдуманных словах.

— Мои извинения, — пробормотал он, хотя у него с души воротило от необходимости улещать противника, да еще на глазах у посторонних.

Ибэ усмехнулся, довольный, однако не успокоился.

— Если вам так нравится, можете подобно собаке лаять на дерево, когда добыча уже улизнула, — продолжил он. — Но не забывайте: канцлер Янагисава ждет быстрых результатов. Если он их не получит, вы распрощаетесь с головой.

Но Хирата не мог сдаться под давлением Ибэ и свалить убийство на фракцию Мацудайры. Огромным усилием воли Хирата представил, что Ибэ нет. Сосредоточился на Кохэйдзи и Окицу, которые стояли в обнимку напротив. Алиби, которое обеспечила Окицу Кохэйдзи, защищало не только актера, но и ее саму. Если наложница солгала, как считал Хирата, тогда убить Макино мог не только Кохэйдзи, но и Окицу.

— Давай проверим твою комнату, — сказал Хирата наложнице.

Та посмотрела на Кохэйдзи. Актер кивнул, ободряюще улыбнулся, потом наградил Хирату самодовольным взглядом.

Он явно думал, что Хирата не найдет ничего опасного для Окицу — или для него. Наложница повела их в свою комнату, которая располагалась с той же стороны здания, что и гримерка Кохэйдзи. Разборные перегородки позволяли попасть из ее комнаты в его через ванную между ними. Хирата задумался, не в самом ли деле они были вместе, когда умер Макино, занимаясь тем, чем обычно тайком занимаются красивый артист и симпатичная девушка. Может, они не хотели признаваться в любовной интрижке, которая выставит их в дурном свете, и потому отказывались говорить, что делали той ночью.

В комнате Окицу на полу валялись одежда, обувь и коробки конфет вперемешку с куклами и другими безделушками. Но Хирата едва заметил беспорядок. Он вдохнул знакомый сладко-мускусный запах.

— Я чувствую благовония, — сказал он. На столе, почти погребенная под грудой украшений для волос, стояла медная курильница. Хирата взял ее и понюхал пепел внутри. — «От рассвета до заката», верно? — спросил он Окицу.

Девушка кивнула. Замешательство отразилось на их с актером лицах. Ибэ обеспокоенно дернул носом. Хирата поставил курильницу, поднял с пола розовое кимоно и понюхал ткань.

— Ты душишь рукава благовонием «От рассвета до заката», — подытожил он.

— Ну и что, если так? — встревожился Кохэйдзи.

— Вчера, обыскивая комнату главного старейшины Макино, мы с сёсаканом-сама нашли оторванный рукав, надушенный такими же благовониями, — поведал Хирата.

Наложница и актер переглянулись. На лице Окицу застыл ужас, Кохэйдзи скривился от страха. Хирата прошел к шкафу и, порывшись в запиханной туда одежде, вытянул бледное шелковое кимоно, расшитое золотыми и серебряными цветами. Сыщик встряхнул его и поднял. Справа свесился длинный, летящий рукав. Левого не было. Спутанные нити торчали в разодранной пройме.

— Твое? — спросил Хирата Окицу.

Та промолчала, но застывший взгляд круглых глаз говорил сам за себя.

— Найденный рукав оторвали от этого кимоно, — объявил Хирата. — Ты была с Макино в ночь, когда его убили.

На лице Окицу отразился непередаваемый ужас, и Хирата понял, что не ошибся.

— Ты лгала, когда говорила, что была с Кохэйдзи в его комнате, — продолжил Хирата. — Ты была в спальне главного старейшины. И лучше бы тебе рассказать, что там случилось.

Девушка зашевелила губами, издавая нечленораздельные звуки. Ее взгляд молил Кохэйдзи о помощи.

— Она была со мной. Клянусь, — сказал актер, но его лицо побледнело, черты заострились.

Схватив Окицу за плечи, Хирата потребовал:

— Тогда как же твой рукав попал в белье главного старейшины Макино?

— Наверное, какой-то другой ночью. — В настойчивом голосе Кохэйдзи звенела паника. — Отпустите ее.

Хирата встряхнул наложницу.

— Что случилось?

Окицу начала задыхаться. Она заикалась:

— Я… он… мы…

— Молчи! — крикнул Кохэйдзи. — Не дай ему себя запугать и заставить говорить то, что он хочет услышать. Успокойся! Все будет хорошо!

Понукаемый жаждой узнать правду, Хирата сильнее встряхнул Окицу.

— Это ты убила главного старейшину Макино?

Голова Окицу откинулась на плечо, ноги подогнулись. Ее тело выскользнуло из рук Хираты. Наложница осела на пол.

— Окицу! — воскликнул актер.

Девушка лежала неподвижно, длинные ресницы не дрогнули, рот открылся. Пока Хирата недоуменно пялился, Кохэйдзи упал на колени рядом с ней и взял безвольную руку.

— Скажи что-нибудь, Окицу! — взмолился он. Когда она не ответила, зло оглянулся на Хирату: — Посмотрите, что вы наделали! Ей нужен врач. Надо немедля привести его.

Кохэйдзи выбежал из комнаты.

— Вернись! — приказал Хирата.

Актер не послушал. Хирата похлопал Окицу по щекам, пытаясь привести в чувство. Наложница дышала, но очнуться и не думала.

— Поймайте Кохэйдзи! — скомандовал Хирата Ибэ.

Ибэ только ухмыльнулся: