долларов, или не получить ничего. Не говоря уж о том, что мы с миссис Хейт, как отметил сам вице-президент, сограждане и, можно сказать, поддерживаем деловое знакомство, и миссис Хейт — женщина, у нее от природы мягкое и доброе сердце, и как знать, — может, со временем оно оттает еще больше, и тогда она захочет выделить мне малую толику из своей половины этих восьми с половиной тысяч долларов. Но это доказывает лишь, что вице-президент знает все, что только можно знать, о железнодорожных компаниях и восьми с половиной тысячах долларов, но зато не знает, что у миссис Хейт в груди за место сердца. Вот и выходит ни то ни се; как говорится, столько воды утекло, так чего ж ее в ступе толочь, и мне просто пришлось подчиниться большинству в два голоса против одного или, может, в восемь с половиной тысяч против ста долларов; или, может, даже и это не понадобилось, довольно было половины этих восьми с половиной тысяч, доставшейся миссис Хейт, против моей сотняги, потому что осилить миссис Хейт я мог только одним способом — имея свои собственные четыре тысячи двести пятьдесят один доллар, да и то мне пришлось бы поделить с ней этот лишний доллар.

Но наплевать. Я все это уже забыл; снявши голову, гуляй смело. — И тут, как сказал дядя Гэвин, он быстро повернулся к миссис Хейт, не прерывая своей злобной возмущенной скороговорки. — Я пришел, чтоб поговорить с вами. У меня оказалось ваше, а у вас мое. Правда, я рассчитывал уладить это дело с глазу на глаз.

— Бог с тобой, милок, — сказала старая Хет. — Ежели ты это про меня, так не обращай на меня внимания. У меня столько было своих неприятностей, что, слушая про чужие, я вроде бы душой отдыхаю. Вы говорите себе, что хотели сказать, а я буду сидеть здесь и присматривать, чтоб свинина не подгорела.

— Послушайте, — сказал А.О. миссис Хейт. — Пусть все они уйдут на минутку.

Миссис Хейт повернулась, все еще сидя на корточках, и поглядела на него. — Зачем? — сказала она. — Кажется, не она одна приходит на этот двор, когда душе угодно, и уходит или остается, когда душе угодно. — И тогда, сказал дядя Гэвин, А.О. сделал жест, быстрый, злой и сдержанный.

— Ну ладно, — сказал он. — Ладно. Тогда начнем. Значит, вы взяли мула.

— Я вам за него заплатила, — сказала миссис Хейт. — Хет отнесла вам деньги.

— Десять долларов, — сказал А.О. — А этому мулу цена сто пятьдесят.

— Не знаю, что это за мулы, которым цена сто пятьдесят долларов, — сказала миссис Хейт. — Знаю только, что железная дорога платит за мулов деньги. Шестьдесят долларов за голову уплатила железная дорога в прошлый раз, еще до того, как этот дурак Хейт вконец спятил и себя тоже привязал к рельсам…

— Тише! — сказал А.О. — Молчите.

— Почему? — сказала миссис Хейт. — Разве я могу выдать какую-нибудь тайну, которую вы уже не выболтали бы всем, кто здесь есть?

— Ладно, — сказал А.О. — Но вы прислали мне всего десятку.

— Я вам прислала разницу, — сказала миссис Хейт. — Разницу между стоимостью этого мула и тем, что вы были должны Хейту.

— А что я был должен Хейту? — сказал А.О.

— Хейт говорил, что вы платили ему по пятьдесят долларов, всякий раз как он загонял мулов под поезд, а железная дорога платила вам по шестьдесят долларов за каждого мула. В последний раз вы ему не заплатили, потому что всегда платили потом, а на этот раз никакого «потом» не было. Заместо этого я взяла мула и послала вам десять долларов с Хет, чтоб у меня была свидетельница. — Дядя Гэвин сказал, что это впрямь его остановило. Он и впрямь замолчал; он стоял, а миссис Хейт сидела на корточках, и оба смотрели друг на друга, а старая Хет опять перевернула на сковородке шипящую свинину. Он сказал, что они оба совсем окаменели, и мистеру Флему пришлось дважды повторить вопрос, прежде чем они его услышали.

— Кончили? — сказал он А.О.

— Что? — сказал А.О.

— Кончили или нет? — сказал Флем. И дядя Гэвин сказал, что теперь они все увидели у него в руках парусиновый мешок — в таких мешках со штампом хранятся в банковских сейфах деньги.

— Да, — сказал А.О. — Все. По крайней мере, с этого дела мне хоть десятка перепала, которую вы не отнимете. — Но мистер Флем больше не обращал на него внимания. Он уже повернулся к миссис Хейт и вынул из мешка сложенную бумагу.

— Вот закладная на ваш дом, — сказал он. — А со страховой компании теперь получите чистоганом; можете отстроить дом заново. Вот, — сказал он. — Возьмите.

Но миссис Хейт не шевельнулась. — Зачем? — спросила она.

— Я выкупил ее сегодня у банка, — сказал мистер Сноупс. — Если хотите, можете бросить ее в огонь. Но только я хочу, чтобы вы прежде взяли ее в руки. — И она взяла эту бумагу, и дядя Гэвин сказал, что все они глядели, как мистер Флем снова полез в мешок и на этот раз вынул пачку денег, и А.О. теперь тоже смотрел на него, даже не моргая.

— Убей меня бог, — сказала старая Хет. — Этим можно целую свинью задушить.

— Сколько мулов у тебя в загоне? — сказал мистер Флем А. О. Но А.О. только глядел на него. Потом он заморгал, быстро и часто.

— Семь, — сказал он.

— Нет, шесть, — сказал мистер Флем. — Одного ты только что продал миссис Хейт. Железная дорога оценивает таких мулов, какими ты промышляешь, по шестьдесят долларов за голову. А ты утверждаешь, что они стоят по сто пятьдесят. Ладно. Не будем спорить. Шесть раз по сто пятьдесят будет…

— Семь! — сказал А.О. громко и хрипло. — Я не продавал этого мула ни миссис Хейт, ни кому другому. Послушайте. — Он повернулся к миссис Хейт. — Мы не сторговались. Говорю вам, мы не сторговались. Ну-ка, найдите человека, который видел или слышал, что-нибудь, кроме того, что вы пытались всучить мне эту самую десятку, которую я вам сейчас отдаю назад. Вот, — сказал он, протягивая смятую бумажку, потом швырнул ею в миссис Хейт, так что бумажка коснулась ее юбки и упала на землю. Миссис Хейт подняла деньги.

— Отдаете при свидетелях? — сказала она.

— Именно, черт возьми, — сказал он. — И хотел бы я, чтоб свидетелей было в десять раз больше. — Теперь он обращался к мистеру Флему. — Так что я никому не продавал мула. А семь раз по сто пятьдесят будет тысяча пятьдесят долларов…

— Девятьсот, — сказал мистер Флем.

— Тысяча пятьдесят, — сказал А.О.

— Получишь, когда приведешь мула, — сказал мистер Флем. — И