Улица Мабиллон, где я жил, находилась неподалеку, так что жертва, приносимая Натаном, была не столь уж велика. Тем не менее я был тронут его намерением проводить меня. Опять начался дождь, улицы насквозь продувал ветер, а зонтика у нас не было. Мокрые тротуары сияли отраженными огнями бульвара. Мимо проносились машины, поднимая тучи брызг. Не слишком приятная погода, впрочем типичная для парижского апреля. Что ж, ненастье вполне соответствовало моему душевному состоянию, и, шагая под дождем без зонта, я испытывал странное удовлетворение.

Мы шли, касаясь друг друга локтями, и не говорили ни слова. На одной из рекламных тумб громко хлопала на ветру наполовину отклеившаяся афиша. Она сообщала о концерте скрипичной музыки, который, судя по дате, состоялся неделю назад. В этой жизни все мимолетно и преходяще, подумал я и взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Судьбоносный день близился к концу…

Минуту спустя я бросился назад, к афишной тумбе, мимо которой только что прошел, погруженный в размышления. Понадобилось тридцать секунд, чтобы в моем мозгу что-то щелкнуло и наступил момент озарения. Я повернулся так резко, что едва не сшиб с ног Натана.

– Ты что, спятил?! – заорал он. – Куда тебя несет?

Я не отвечал. Добежав до тумбы, я уставился на афишу, как Шлиман на сокровища Приама.

– Не верю… не верю… – срывалось с моих губ невнятное бормотание.

Тут подскочил Натан и тоже воззрился на афишу, не понимая, чем она меня привлекла. В недоумении он переводил взгляд с фотографии скрипача на меня и обратно. Потом нетерпеливо потянул меня за руку. Я продолжал таращиться на фото. По всей вероятности, Натан решил, что я впал в ступор от выпитого вина.

– Антуан, ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь, Антуан? – с тревогой спрашивал он.

Не сводя глаз с афиши, я расплылся в блаженной улыбке. Как я себя чувствовал в эту минуту? Превосходно! Лучше не бывает.

– Антуан, посмотри на меня! Что с тобой происходит, черт побери? – орал над ухом Натан. – Ты оглох, Антуан? Скажи что-нибудь!

– Это Снейп! – выдохнул я.

Клянусь, никогда в жизни я больше не буду сетовать на скверную погоду! Если бы не дождь с ветром, я наверняка прошел бы мимо афишной тумбы, не удостоив ее взглядом. Да, я прошел бы мимо, и это было бы концом моей несостоявшейся любви.

Наверное, в течение ближайших недель я с тоской думал бы об Изабель. Месяц спустя ее светлый образ потускнел бы, затем стал являться все реже и стерся бесследно. И лишь на закате жизни, дождливым весенним днем, увидав в саду дома престарелых молодую медсестру под ярко-красным зонтиком, я вспомнил бы о мимолетной встрече в кафе.

Да, тот далекий апрельский день просиял бы в моей слабеющей памяти, бессильной удержать события дня вчерашнего и имена окружающих меня людей.

В конце концов воспоминания – это все, что нам остается. Но воспоминания о счастье, которое прошло мимо, неизбежно пробуждают грусть. Тоску несбывшихся надежд. Горькие размышления о том, что жизнь зачастую не выполняет своих обещаний.

Слава благодетельному ненастью, угол афиши отклеился и начал громко хлопать на ветру! Это привлекло мое внимание, и я снова натолкнулся на след Изабель, казалось бы потерянной безвозвратно.

На афише красовался тип, которого я окрестил Снейпом. Парень, который был в кафе с Изабель. Состроив одухотворенное лицо, он прижимал к плечу скрипку.

– Поверить не могу. Но это Снейп, – повторил я.

– Что еще за Снейп такой? – с подозрением осведомился Натан.

– Парень из кафе «Флор». Это он, сто процентов!

Удивленный тем, что Натан не знает столь очевидных вещей, я наконец отвел взгляд от афиши и с недоумением взглянул на него.

– Какой еще парень? Мне казалось, ты встретил в кафе женщину.

Кто бы мог подумать, что Натан окажется таким непроходимым тупицей.

– Неужели не ясно? Этот тип был с Изабель в кафе! – отмахнулся я и опять принялся изучать афишу.

Она сообщала о концерте Санкт-Петербургского камерного оркестра, который состоялся на прошлой неделе.

– Откуда ты знаешь, что его зовут Снейп? – продолжал тупить Натан.

Припомнив свой рассказ, я был вынужден признать, что упустил эту деталь, сочтя ее незначительной.

– Разумеется, его имя не Снейп. Просто он похож на профессора Снейпа из фильма про Гарри Поттера, и я так его прозвал. Откуда мне было знать, что этого типа зовут… – Тут ветер, трепавший афишу, услужливо развернул ее, и я прочел по слогам: – Дмит-рий Ан-то-нов. – И едва не потерял сознание.

В голове у меня произошло короткое замыкание: мне послышался дребезжащий старческий голос, взывающий к неведомому Дмитрию. Снейп, оказывается, промышляет игрой на скрипке, и зовут его Дмитрий. За этого самого Дмитрия меня приняла чокнутая русская старуха, телефон которой – по неясной причине – дала мне Изабель.

Это был не просто шанс, а путь, ведущий прямиком к цели. Ноги мои подкосились, и я рухнул в объятия Натана.

Без пяти одиннадцать, под проливным дождем и порывами пронзительного ветра, я ощутил, что держу в руках ключ от заветной двери, за которой скрывается моя красавица.

Пятнадцать минут спустя мы с Натаном сидели в моей гостиной на коричневом кожаном диване и спорили с яростью двух политических противников. Наши насквозь промокшие куртки сохли на радиаторе под окном. Дождевые струи сбегали по стеклам.

У моего подъезда Натан заявил, что не может бросить меня «в невменяемом состоянии». Но я подозревал, что им движет не только беспокойство за друга, но и элементарное любопытство. Теперь, когда выяснилось, что мои фантазии не лишены оснований, ему хотелось узнать, каким будет новый поворот сюжета.

Согласитесь, шок, который я испытал, был вполне естественной реакцией человека, воочию увидевшего указующий перст судьбы, причем в виде скромной афишной тумбы. На моем месте любой упал бы на руки друга, как мешок с картошкой. Вскоре я пришел в себя и впал в такую эйфорию, что по дороге к дому без остановки приплясывал и подпрыгивал.

Невозможно было поверить, что недавно я еле волочил ноги. Меня переполняла энергия. Я воображал себя героем фильма «Поющие под дождем» – подражая Джину Келли, отбивал в лужах чечетку, и, не будь рядом Натана, наверняка запел бы ликующим голосом.

Петь было некогда, поскольку пришлось объяснять Натану, какая связь существует между скрипачом на афише и телефонным номером с цифрой шесть на конце, то есть между Снейпом, дряхлой Анастасией и очаровательной Изабель. Скептически настроенный Натан постепенно заразился моим азартом. К тому моменту, когда я дрожащими пальцами отпер дверь своей трехкомнатной квартиры, Натан был моим верным союзником.

Новый альянс необходимо было отметить. На радостях я открыл бутылку красного вина. Налил себе и Натану. И мы бухнулись на диван, хохоча как ненормальные. Это походило на фильм, в котором два друга решают пойти в пьяный загул. Однако вскоре выясняется, что во взглядах на ближайшие стратегические задачи между нами нет единства.