Свет заходящего солнца отражается в глади моего клинка.

Да, наставник, теперь понимаю.

Меч моего отца, сверкающий в руках, слишком неуклюжих для его изящной смертоносности. Всё это время я недоумевала, зачем папа отдал мне свой клинок, даже не позаботившись назвать его имя. Никогда не понимала оружия. Никогда оружие не понимало меня. Зачем доверять один из старейших клинков Эль-онн в руки той, что никогда не сможет разбудить его силу?

Слегка сжимаю тёплую рукоять. Привет, сестричка. А меня зовут Антея.

Стальное на чёрном. Воля тысячелетий, мудрость, превышающая границы Мастерства.

Я — Ллигирллин. Намечается небольшая разборка? И как это ты умудрилась позволить этим севердам так себя потрепать?

Её разум похож на мой, словно отражение в зеркале. Всё это время северд-ин пытались сделать из себя то, что мы называем своим Оружием. Бедняги, они никогда не принимали Ауте до конца. Если ты хочешь сделать из себя идеального воина, затем ограничиваться человеческой формой? Изменение должно быть полным, всеобъемлющим. Хочешь битв — стань мечом. Это же столь просто и логично.

Сознание Ллигирллин — всплеск стали в бездонной темноте. Воля и Мастерство тысячелетий, весь бездонный опыт, накопленный моими предками в сражениях с Ауте, в сражениях, рядом с которыми мои сегодняшние неприятности выглядят смешными. А над всем этим — тонкий налёт иронии и порывистости.

Ллигирллин. Меч моего отца — определённо она. Более того, она не была рождена Оружием, когда-то это была эль-ин. Необычно: мечами чаще становятся воины, это традиционно мужской Путь. Когда-то давно жила девочка, которая так сильно любила своего воина, что не пожелала расставаться с ним, когда подошёл к концу отпущенный ей срок. Был ли этим воином мой отец? Нет, Ллигирллин на несколько эпох старше.

Ну что, подружка, станцуем?

Не знаю, кому из нас принадлежит эта мысль — вряд ли сейчас можно провести границу между двумя сознаниями. Да, мы хорошо знаем, что надо делать. Встречено новое проявление Ауте, Той Что Не Познана. И мы должны сделать Её частью себя, превратить Ауте в Эль. И всё.

Атака — вспышка серого на чёрном. То, что я успела узнать о северд-ин, и то, что знала о боевых искусствах эль-ин, всплеском серого мерцания погружается в бесконечную глубину Мастерства Ллигирллин, чтобы вспыхнуть ярким и стремительным ударом меча. Мы могли бы покончить со звездой ещё в первые мгновения, но это было бы непрактично. Слишком многое ещё предстоит понять в Безликих. И мы гоняем их по кругу, заставляя применять всё новые и новые стили защиты, всё больше открывать нам свою сущность. Воля и Мастерство. Сталь в темноте. Так просто.

Почему же раньше никто не мог этого сделать?

Противники исчезают, как ещё раньше исчезли боль и смерть. Всё это столь… незначительно. Единственное, что имеет значение, — это Воля и Мастерство. Единственное… единственное…

Сталь на чёрном. Удар.

Неожиданно мы остаёмся одни. Пустая площадка, залитая багровым светом взошедших лун. Я и мой обнажённый меч. Звезда северд-ин исчезла, только залитая моей кровью площадка говорит о том, что происходило здесь днём. Только моей кровью. Мастерство существа, которое можно было бы назвать Я-Ллигирллин, не допустило бы такого надругательства над искусством, как пролитая на турнире кровь. Ни один из наших противников не получил ни царапины. И это — самая чистая победа, которую может одержать Мастер. Я-Ллигирллин довольна.

Боевой экстаз отхлынул, оставляя после себя только пугающую слабость. Боли пока ещё не было. Пока. Значит, на ближайший десяток дней ограничить активность, да?

Эй, подружка, ты что? Не падай, ты же в круге! Ауте, только не вздумай умереть прямо сейчас! — В «голосе» Ллигирллин звенит что-то, подозрительно напоминающее тревогу, переходящую в ужас. Что, так плохо, да? — Девочка, держись. Ещё один шаг, ещё. НЕ ПАДАТЬ!!! Ты должна выйти из круга, должна!

Она перехватывает контроль над моторикой и точно марионетку ведёт меня к выходу из круга. О том, чтобы самостоятельно взобраться по ступенькам, речи быть не может. Земля куда-то плывёт под ногами, затем вдруг оказывается прямо подо мной. В ушах звенит так громко, так настойчиво. Обеспокоенный голос Ллигирллин уплывает вдаль, свет заслоняет непроницаемое лицо дарай-князя. Последней была мысль о том, оставит ли он меня в живых после всего, что видел сегодня. И не всё ли мне равно?

Потом остаётся лишь темнота, в которой медленно тонет отблеск стали.

Просыпаюсь резко, как от толчка.

Боли нет, только всепоглощающая слабость.

Некоторое время лежу с закрытыми глазами, пытаясь с ориентироваться.

Я завёрнута во что-то мягкое, тёплое и необычайно приятное на ощупь. Шёпот ветра в ветвях и мягкое покачивание говорят о том, что мы где-то в воздухе. Но это не дом, даже не Эль-онн. Но я чувствую себя в безопасности. Странно.

Память возвращается медленно, отрывками.

Ллигирллин! Это не сон? Меч моего отца, одно из древнейших существ моего мира, снизошло до разговора со мной! А я восприняла это как нечто само собой разумеющееся.

Быть такого не может.

Оружие всегда было вещью-в-себе, существовало в замкнутом сообществе себе подобных. И те из них, что были рождены уже клинками, и те, кто когда-то были эль-ин, но позже переменили суть, — все общаются только между собой и с избранными воинами. Других же просто игнорируют.

С замиранием сердца сжимаю оплетённую белой кожей рукоятку.

Ллигирллин? Поющий?

Она откликается мгновенно, будто долго ждала, когда я позову. Сталь в темноте.

Наконец-то! Я почти боялась за тебя. Да падёт благословение на дарай Аррека!

В её голосе при упоминании арр-князя явственно слышатся почтительно-восхищённые нотки. Что он сделал, чтобы произвести такое впечатление? Мысль мелькнула и исчезла, вытесненная более срочными проблемами.

Поющий, то есть Поющая, я… Бы будете говорить со мной? Невоином?

У меня в голове раздаётся тихий смешок.

Невоин? Ну-ну. И зови меня Ллигирллин. Поющий — прозвище для чужаков.

На этом ощущение её присутствия тает, и я понимаю, что аудиенция на сегодня закончена.

* * *

Некоторое время лежу, переваривая новую информацию. Что же я сделала, чтобы заслужить такое благоволение самой Поющей? Никудышный воин…

Воспоминания вспыхивают, вызывая болезненные ощущения, уши прижимаются к голове. Нет…

О Вечность… Что же я с собой сотворила? Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, и Антея Дериул осталась бы только в воспоминаниях друзей, а вместо неё появилось… что-то. Вечный страх всех танцовщиц — перейти невидимую грань, за которой уже не ты изменяешь себя для Ауте, Ауте изменяет тебя.