Конечно, ей хотелось бы, чтобы за столом царила более дружелюбная атмосфера, но от нее в этом случае мало что зависит. К тому же она пока гостья в этом замке, а потому лучше в семейные дела Максимо не вмешиваться. Однако Элисон было приятно, что Изабелла неожиданно поддержала брата, а значит, и ее.

Зная Максимо совсем немного, Элисон уже начала уважать его за человеческие качества, за то, что он готов попытаться создать семью, вступив в брак с женщиной исключительно ради ребенка, отцом которого стал по вине врачей. Но уважение — это все, что она к нему испытывает.

Или почти все, вынуждена была признаться Элисон, когда Максимо провел пальцем по ее запястью. В животе словно бабочки запорхали. Да, хорошо, ее влечет к нему. Она уважает Максимо, и ее влечет к нему, но ничего более. Да и какая женщина устоит перед ним?

— Надеюсь, объявление о помолвке и венчание обязательны? — снова вступил в разговор отец Максимо.

Элизабет скривилась, словно проглотила лимон, но быстро овладела собой. Элисон попыталась понять, чем это могло быть вызвано, но в голову ничего не пришло. А потом все перестало иметь для нее какое-либо значение.

— Что с тобой? — тут же отреагировал Максимо, увидев, как изменилось ее лицо. — Опять тошнит?

Элисон кивнула и с трудом проговорила:

— Я бы хотела лечь.

— Извините нас, — сказал Максимо и помог ей встать из-за стола. — Мы пойдем к себе. Поужинаем вместе в другой раз.

— Да, конечно, — согласилась Изабелла, глядя на Элисон с искренним участием и тревогой. — Вам ничего не нужно?

Элисон слабо улыбнулась и качнула головой:

— Спасибо, я ничего не хочу, только лечь поскорее.

В коридоре, в нескольких шагах от столовой, Максимо произнес:

— Все прошло лучше, чем я ожидал. Ведь моя мать любила Селену, как свою дочь. Должно быть, ей нелегко будет привыкнуть к мысли, что я снова женюсь.

Приступ тошноты прошел так же неожиданно, как начался. Элисон вздохнула с облегчением. Все-таки очень неприятно находиться в обществе неприветливых людей, когда чувствуешь себя плохо. Теперь, когда Элисон увидела, что примерно представляют собой родители Максимо, она будет лучше готова к следующей встрече. Может быть, немного привыкнув к мысли о том, что их сын привел новую женщину, которая уже ждет ребенка от него, они немного смягчатся? Оставалось только на это и надеяться.

— Не лучше ли нам рассказать, каким образом мы познакомились, и все остальное? — предложила Элисон.

Максимо помотал головой.

— Думаю, пока не стоит. — Он взглянул на нее. — Тебе лучше?

— Да, — ответила она и поторопилась добавить: — Я не притворялась в столовой. Мне действительно стало дурно, и я…

— Не надо оправдываться, Элисон, — мягко перебил ее Максимо. — Все в порядке.

Они пошли молча. Рука Максимо по-прежнему лежала на талии молодой женщины, и Элисон не хотелось, чтобы он ее убирал, хотя она и понимала, что так было бы лучше всего.

— Селена не хотела, чтобы моя мать знала о ее неспособности родить, — неожиданно заговорил Максимо о своей первой жене. — Селене казалось, что это известие будет равносильно признанию в том, что она не смогла стать мне такой женой, какой видела ее моя мать. Именно мама познакомила нас — по той причине, что Селена была богата, талантлива и красива. Убедившись, что не сможет стать матерью, Селена решила, что подвела свекровь. Ее это очень угнетало.

— Но ведь это глупо, — заметила Элисон. — Она не была виновата в том, что не могла родить.

Максимо пожал плечами:

— Но она считала именно так.

Элисон кивнула и не стала продолжать разговор, видя, как тяжело Максимо вспоминать о Селене, хотя он и скрывает это. Однако ее сильно тревожило то, что ей хочется облегчить его боль. «Это потому, что он отец моего ребенка», — упрямо твердила про себя Элисон.

— Если тебя не тошнит, может, ты хочешь поесть? — предложил Максимо.

В животе у Элисон забурчало.

— Извини, — смущенно пробормотала она.

Он улыбнулся:

— Похоже, это означает согласие.

Максимо привел молодую женщину в небольшую столовую, расположенную в его покоях. Здесь ей понравилось гораздо больше, чем в столовой, предназначенной для официальных приемов.

Они сели друг против друга, и Элисон вдруг представила себе, как через несколько лет между ними будет сидеть маленький человечек — их ребенок — и, улыбаясь папе и маме, будет есть вместе с ними. Кто у них родится, мальчик или девочка? Будет он светлокожим, как она, или унаследует оливковую кожу Максимо? Мысленный образ обычной семьи тронул ее чуть ли не до слез.

И он же перечеркнул все картины, которые Элисон рисовала в воображении до встречи с Максимо. Теперь радом с ребенком обязательно присутствовал отец, а у малыша — и это волновало и пугало одновременно — были черты отца, а не ее. Элисон не знала, почему рождаются такие мысли и образы, но избавиться от них стало невероятно сложно.

— Что ты хочешь на ужин? — услышала она голос Максимо.

Только тогда Элисон поняла, что она незаметно погрузилась в размышления. Подняв глаза и посмотрев на Максимо, она была снова потрясена тем, за какого красавца собирается выйти замуж. Глядя на него, девушка ощутила странную тоску по чему-то необъяснимому, и сердце ее сжалось.

У нее вдруг резко пропал аппетит.

— Может, что-нибудь особенное? — предложил Максимо.

— Знаешь, наверное, я ничего не буду, — вяло ответила она.

— Тебе нужно хотя бы попытаться поесть, — настойчиво произнес он.

— Хорошо. Я попробую, — с неохотой согласилась Элисон. У нее не было ни сил, ни настроения, чтобы спорить.

Через несколько минут в столовую вошла женщина, толкая перед собой тележку с серебряной посудой. Она поставила перед Элисон два блюда с крышкой и бокал имбирного эля. Элисон сразу потянулась к нему и жадно отпила половину.

— Поешь, — еще раз посоветовал Максимо. И не удержался: — Ты слишком худая.

— Я была у доктора. Он сказал, что все в порядке.

— Может быть. Но все-таки, если не ради себя, хотя бы ради ребенка поешь.

Он поднял крышки с ее блюд. На одном лежала паста с каким-то соусом, а на другом — аппетитно зажаренный цыпленок. Запах жареного вызвал у нее тошноту, и Элисон быстро накрыла крышкой блюдо с птицей.

— Попробую поесть пасту, — решила она.

Максимо пододвинул к себе цыпленка.

— Если ты не возражаешь, — вежливо произнес он.

— Да, конечно.

Несколько минут они ели молча.

— Твоя жена принимала что-нибудь? — неожиданно для самой себя спросила Элисон и тут же пожалела об этом.