Менес снова взялся за глину.

Через некоторое время на столике перед ним лежал лев, но только без морды. Его тело едва заметно напряжено, словно Сфинкс действительно чего-то ждал.

Нармер в очередной раз крутнулся на ложе, и схенти сползло с бедер юноши. Менес невольно залюбовался сильным, красивым телом. Боги не пожалели для сына Гора ничего…

А юноша, не обращая внимания на отсутствие одежды, присел перед столиком, взял ком глины, старательно размял и принялся лепить лицо Сфинкса. Человек редко узнает свое изображение, но Менес не ошибся — лицо Сфинкса не было его копией.

— Кто это?

Нармер пожал плечами:

— Не знаю, привиделось. Я его во сне видел несколько раз. Надо у Тота спросить.

— Угу, — согласился Менес, откидывая голову на сцепленные кисти рук и с удовольствием любуясь получившейся скульптурой. Она стоила таких мучений — человеколев действительно был властно спокоен и уверен в себе. Он чего-то ждал, но ожидание не тревожное, словно точно знал, что ожидаемое наступит. Удивительно пропорциональное лицо было совершенно. Менес подумал, что это скорее лицо бога, чем человека.

Утром пришедший к своим подопечным Тот сначала восхищенно ахнул, увидев скульптуру, потом напрягся и поинтересовался:

— Что за лицо?

Юноша повторил то, что сказал Менесу:

— Я видел его во сне. Запомнилось. Менес не хочет, чтобы мы делали Сфинкса с него.

Бог мудрости повел себя странно, он смочил руку и решительно смазал большую часть лица:

— Потом решите, чье оно будет. Пока пусть так.

Скульптор и его ученик не возражали.

Поработать у самой скалы не удалось — Город накрыла песчаная буря.

Маясь от безделья, Менес попробовал лепить хоть что-то. Это «что-то» выходило очень похожим на Незер, не в сладострастной позе — просто стоящую девушку. Нармер, увидев плод стараний мастера, не удержался:

— Не можешь забыть?

— Не могу.

— Менес, она тебя обманула, обворовала, из-за нее ты чуть не попал на каменоломни. Сколько можно думать об этой дряни? Она воровка, и все!

— Нармер, ты мудр не по годам, но ничего не понимаешь в любви.

— Любовь! Придумали себе это, чтоб объяснить неумение справиться с собой. За что любить ту, что тебя предала?

— Любят не за что-то, а иногда даже вопреки, — вздохнул Менес.

— Вот ты ее вопреки здравому смыслу и полюбил! Менес, очнись, эта воровка не стоит и твоего мизинца. Да, она красива, судя по твоим фигуркам, возможно, опытная любовница, но ведь она обманщица!

Но чем больше и горячей убеждал Нармер, тем больше Менесу хотелось еще хоть раз прикоснуться к нежной коже Незер, запустить пальцы в рыжий водопад ее волос, уловить ее аромат…

— Знаешь, она не может быть просто обманщицей. Если хотела украсть и сбежать, зачем писать записку?

— Совестливая дрянь! — фыркнул Нармер.

— Нет, у нее что-то не так. В ней какой-то надлом.

И снова Нармер возражал:

— Все у нее не так. Красивые девушки не бродят по Египту сами по себе. Где ее родители? Где семья?

— А где твоя?

Менес вовсе не хотел обидеть Нармера и едва не начал извиняться, увидев, как тот замер, глядя в пространство. Но сказать ничего не успел, Нармер со вздохом заявил:

— Я не помню свою мать. Совсем не помню, понимаешь. А отец точно Гор. Помню только Тота, он хороший, хотя иногда слишком требовательный.

— Нармер, я не это хотел сказать. Я тоже плохо помню своих родных, меня воспитал мой учитель. Нам с тобой повезло — попали к хорошим людям, получили от них многое. А если ей нет? Я не знаю ни откуда она, ни чем вообще занимается. Но не воровством. И в ее жизни какая-то трагедия. Вот куда она исчезла? Мне не нужно золото, которое Незер забрала, я хочу знать, куда она уехала и зачем ей столько золота.

— Менес, ты не сможешь сделать спокойного и величавого Сфинкса, если твое Ка будет грезить этой девушкой. Но готов ли ты узнать о ней что-то дурное?

Менес задумался, потом кивнул:

— Даже это готов. Лучше тяжелая правда, чем никакой.

— Так узнай и успокойся, наконец!

Пока мела песчаная буря. Менес воспользовался советом своего юного мудрого ученика и отправился к Сену. Если кто-то и знал о Незер, так это он.

Но Сену если и знал, говорить ничего не стал, пожал плечами:

— Я ее не видел с того дня, как и ты.

Пришлось уйти ни с чем. Но через две улицы от старого дома, где собирались люди Сену, Менеса догнал мальчишка:

— Менес, я Хеку. Сену сказал догнать тебя и тайно рассказать о том, что я видел.

— А что ты видел? — Честно говоря, тон мальчишки насторожил скульптора.

— Не ищи Незер, она связана с Сетом.

— Почему ты так говоришь?

— Я дважды видел ее у дома жреца Сета. Этот дом справа от храма бога тьмы.

— Когда ты ее видел? — спросил, чтобы что-то спросить. Менес еще не успел осознать услышанное.

— В тот день, когда исчезла, и за два дня до него.

Менес возвращался в мастерскую совершенно потерянным. Все складывалось в неприглядную картину.

Если девушка и впрямь связана со жрецом Сета, то она и анх могла украсть нарочно. Но тогда зачем понесла его Шеду? А потом снова украла и отдала самому Менесу? Что-то в этом не складывалось.

К тому же сердце подсказывало, что Незер не поклонница бога тьмы.

Вспомнил, какой потерянной она выглядела, когда поняла, что украла анх у самого Гора. Как потом рисковала жизнью, чтобы вернуть. Да, Незер украла и у него, но кто знает, что именно заставило девушку так поступить?

Нармер встретил его настороженно:

— Узнал, где твоя красавица?

— Нет, но зато понял, кто это знает.

Он достал из-за ложа еще один мешочек с шетитами и собрался уходить.

— Скажи хоть, куда ты, а то окажешься на каменоломнях раньше, чем я успею тебя вытащить.

— К жрецу Сета.

— Куда?! Твоя красотка еще и служит Сету?

— Нармер, — присел на табурет Менес, — подумай, если бы это было так, разве она понесла анх Шеду? Нет, отдала бы этому Сетмету.

Юноша вздохнул:

— Ты прав, но она мне все равно не нравится. Что-то не то в ее красоте. Ненавижу таких женщин!

— За что? — изумился скульптор.

— За то, что сбивают с толку таких мужчин, как ты! Не задерживайся, чтобы мне не пришлось звать Гора на помощь.