По его шее разливается блеклый румянец, нижняя губа чуть-чуть оттопыривается, и я вновь испытываю невероятное облегчение при мысли, что в последний раз общаюсь с ним. Скоро такие люди, как Джон Риверс, перестанут существовать для меня. Он и сейчас уже почти не существует.

– Мне никогда не хотелось переспать с тобой, – сердито бормочет он. – Ты меня даже не возбуждаешь.

В прежние времена меня бы эти слова ранили, даже если бы их произнес кто-то вроде Джона. Я всегда осознавала собственную неприглядность, маленький рост, невзрачность, и я остро чувствую это, когда смотрю на фотографии Беа, на ее темные, блестящие волосы, обрамляющие красивое лицо с высокими скулами и большими глазами. Ее тело выглядело невероятным образом пышным и подтянутым одновременно, в отличие от моей собственной угловатой, почти мальчишеской фигуры.

Но Эдди захотел меня – маленькую, серую, скучную. В кои-то веки я чувствую себя красивой. И всесильной. Поэтому я смотрю на Джона и усмехаюсь:

– Продолжай себя в этом убеждать, – затем поворачиваюсь и ухожу.

Я и представить не могла, что звук захлопнувшейся за спиной двери может принести такое удовольствие, и на обратном пути к машине даже рада слышать перестук своих каблуков. Мне нравится, что он такой громкий.

Пошел. Ты. Я мысленно повторяю это в такт своим шагам. Пошел. Ты. Пошел. Ты.

Все еще ухмыляясь, я подхожу к «Мерседесу», достаю ключи и нажимаю маленькую кнопку, чтобы отпереть двери. Через мгновение меня осеняет, что прямо напротив припаркован знакомый красный автомобиль, и поначалу я удивляюсь, что у кого-то из местных жителей есть такая хорошая машина. Только когда Эдди встает из кресла водителя и идет ко мне, я наконец-то спохватываюсь, что это его машина, что он… здесь. В Сентер-Пойнте. В моем дерьмовом жилом комплексе. Мне настолько не хочется сталкиваться с ним лицом к лицу, что я испытываю непреодолимое желание убежать, запрыгнуть в свою машину (его машину, напоминает мне мой гадкий мозг) и убраться отсюда к чертовой матери.

– Привет, красавица, – говорит Эдди, приближаясь и поигрывая ключами.

– Ты следил за мной?! – резко спрашиваю я, радуясь, что на мне темные очки, скрывающие выражение лица.

Я встревожена, и не только потому, что поступок Эдди кажется не свойственным его характеру, но и потому, что он здесь. Теперь он увидел это место, эту уродливую дыру, которую я пыталась скрыть от него, и не важно, что я отсюда съезжаю. При мысли, что Эдди вообще знает о ее существовании, мне сразу хочется плакать.

Вздохнув, Эдди засовывает руки в задние карманы. Ветер треплет его волосы, и он кажется пришельцем на этой стоянке, в этой жизни.

Головокружение становится все сильнее.

– Понимаю, – начинает Эдди. – Это безумие, и я не должен был этого делать.

Он одаряет меня смущенной улыбкой; на нем нет солнцезащитных очков, он слегка щурится от яркого света.

– Но ты сводишь меня с ума, что я могу сказать?

Несмотря на то, что солнце светит прямо на нас, меня охватывает озноб. Эдди, конечно, романтик, страстная натура, но это… не похоже на него. Ты знаешь его всего ничего, так что, возможно, на самом деле ты его не знаешь, напоминаю я себе.

Есть лишь один способ выйти из ситуации. Я улыбаюсь в ответ, закатив глаза.

– Какая пошлость.

Я стараюсь выглядеть довольной и для большей правдоподобности закусываю нижнюю губу. Похоже, это срабатывает, потому что плечи Эдди расслабляются; он делает шаг вперед и обнимает меня за талию. Прижавшись лбом к его груди, я вдыхаю его запах. Ты ведешь себя глупо, говорю я себе. Я так привыкла к тому, что мужчины лгут мне, манипулируют мной, что теперь подозреваю всех подряд. Возможно, Эдди из тех, кто немного перегибает палку, когда влюбляется, – все дело в его особенностях, с которыми я еще не разобралась до конца.

– Ты ее парень?

Мы оборачиваемся и видим Джона, стоящего на ступеньках босиком, в футболке и свободных спортивных штанах, волосы сальные и торчат дыбом. Если сравнить его с Эдди, то трудно поверить, что эти двое принадлежат к одному биологическому виду.

– Как видишь, – спокойно отвечает Эдди, но я чувствую, что он напрягся.

– Круто, – бормочет Джон. Он переводит взгляд с меня на Эдди и обратно, явно пытаясь понять, что здесь происходит.

Эдди по-прежнему улыбается ему, сохраняя все тот же дружелюбный и расслабленный вид, но есть нечто темное и опасное, исходящее от него, и, опустив взгляд, я вижу, что его кулаки сжаты. Джон, впрочем, не замечает этого, спустившись по ступенькам и остановившись прямо перед нами; он стоит так близко, что я чувствую вонь его пота и сладковатый запах недавно съеденных хлопьев.

– Джейн должна была предупредить меня за две недели, – заявляет он, и брови Эдди взлетают вверх.

– Неправда, – возражаю я. – Ничего подобного.

– Правда, – настаивает Джон, и я вижу в этом отчаянную попытку взять ситуацию под контроль. Мне от этого не легче; кровь приливает к лицу, я ощущаю ее глухую пульсацию под кожей, жар поднимается вверх от моей груди.

– Все претензии моему адвокату. – Порывшись в бумажнике, Эдди вынимает визитную карточку и протягивает ее Джону, продолжая ухмыляться.

Джон смотрит то на карточку, то на лицо Эдди, а затем берет ее.

– Договорились, – отвечает он, но я знаю, что больше мы о Джоне Риверсе не услышим. Его дерьмовые повадки еще могут как-то подействовать на женщин, попавших в безвыходное положение. Но на кого-то вроде Эдди? С его красивой машиной и небрежным упоминанием «моего адвоката»? У Джона нет шансов.

Он не может удержаться от контрольного выстрела.

– Удачи, парень, – бросает Джон, скользнув по мне взглядом. – Она та еще штучка.

Стыд, подступающий к горлу, грозит задушить меня. Теперь Эдди знает, что этот засранец был частью моей жизни, Эдди прекрасно представляет, насколько убогое существование я влачила до того, как он нашел меня, – и это бесит.

Обняв меня за талию, Эдди ненадолго прижимает меня к себе.

– Джейни, ты не могла бы принести мой телефон из машины? Хочу сохранить номер телефона Джона на случай, если возникнут еще какие-то проблемы.

Это совсем не та реакция, которую я ожидаю, и, возможно, поэтому просто киваю и иду через парковку к машине Эдди. Уже добравшись до заднего бампера, я оглядываюсь через плечо на Эдди и Джона: теперь они стоят ближе, Эдди, склонив голову, разговаривает с Джоном; он не кладет руку ему на плечо, не использует свой высокий рост, чтобы нависнуть над противником или принять угрожающую позу, но в каждом его движении намек на агрессию. Мне кажется, что Эдди с большим удовольствием сейчас бы швырнул Джона на лобовое стекло ближайшей машины. Джон, несмотря на всю свою тупость, явно тоже это понимает: лицо становится еще бледнее и слова Эдди, сказанные с улыбкой, заставляют его подняться назад по ступенькам, глубоко засунув руки в карманы спортивных штанов. В спешке он спотыкается, взмахнув руками, а Эдди не делает ни малейшего движения, чтобы удержать его от падения. Неуклюже хватаясь за воздух, Джон в итоге сам восстанавливает равновесие. Бросив на меня последний мрачный взгляд, Джон поворачивается и уходит обратно в свою квартиру. Теперь это его квартира. Только его одного. Никогда больше она не будет моей.