в пари. Но нет. И, честно говоря, на данный момент нет никаких причин говорить ему об этом.

— Лиззи, это Чарли, — представляю я их так просто, как только могу, одаривая её взглядом, который, я надеюсь, передаёт это. Они пожимают друг другу руки, когда я подхожу к Эндрю. Он на самом деле одет в белую рубашку с радужным флагом спереди. Я поднимаю брови, и он улыбается, протягивая руку, чтобы взъерошить свои каштановые волосы.

— Я не такой храбрый, как ты, — говорит он, на что я тоже приподнимаю бровь. Я никогда не считала себя храброй. Я учусь уверенности в себе и заботе о себе, но храбрости? Я ещё не уверена, что достигла этого. — Просто мои родители всё ещё в Италии, так что… — Эндрю замолкает, но мы всё равно обнимаемся.

С этими людьми легко здороваться.

Остальная часть группы… сложная.

Ну, может быть, для меня. Виндзор ещё не врубился в ситуацию. Он сбивает меня с ног, и я взвизгиваю от удивления, когда он разворачивает меня и ставит обратно, переплетая свои пальцы с моими и поднимая их вверх, так что мы соприкасаемся ладонями. Моё сердце колотится, пульс учащается, когда он наклоняется и целует меня в обе щеки.

Мой папа смотрит на нас с очень сдержанным и растерянным выражением лица. После того, как я объяснила ему, кто такой Виндзор, он мне не поверил. Он буквально поспорил со мной на двадцать баксов, что я над ним подшучиваю. Затем он посмотрел «принца» на своём телефоне, шаркающей походкой подошёл к двери моей спальни и положил небольшую пачку банкнот в единицах и пятёрках на мой туалетный столик.

«Моя дочь ходит в школу с членами королевской семьи», — пробормотал он, а затем добавил: «Неудивительно, что ты не захотела покидать эту школу».

— Мы все прилетели на твой день рождения, и, — Виндзор поднимает один палец, — поскольку во всем Круз-Бэй нет подходящего пятизвёздочного отеля, мы остановимся в отеле типа «постель и завтрак Бэйсайд». — Когда улыбка расползается по моему лицу, Виндзор хихикает. — Думал, ты получишь от этого удовольствие.

— Вы, ребята, знаете, что в отеле типа «постель и завтрак Бэйсайд» водятся привидения, верно? — спрашиваю я. — И, кроме того, их континентальный завтрак состоит из апельсинов в миске и холодных хлопьев. Там нет камердинера, нет подготовки постели ко сну, и они определённо не довели до совершенства искусство целования ваших задниц.

— Ага, мы уже убедились в этом вчера, — говорит Тристан, отводя серые глаза в сторону. Его руки крепко скрещены на груди, и, хотя я не психолог, в его позе есть что-то такое, что говорит об осторожности, замкнутости, недоступности. Интересно, он делает это нарочно? — С потолка в моей ванной тычет, и там нет обслуживания номеров.

— Гренадин-Хайтс может быть эксклюзивным районом, но в целом Круз-Бэй спокойный и очень непринуждённый район Западного побережья. Извините, ребята. — Я улыбаюсь, когда Виндзор отпускает меня, и поворачиваюсь, чтобы увидеть Зака, наблюдающего за нами в новенькой красно-чёрной университетской куртке на плечах.

— Они позволили тебе вернуться в команду? — спрашиваю я, и он кивает, слегка поморщившись.

— Честно говоря, это какая-то чушь собачья, что они так легко простили меня, — начинает он, но затем я обвиваю руками его стройную талию, и он заключает меня в объятия, от которых я покрываюсь потом. Рядом с ним я чувствую себя как-то странно, так, как никогда раньше.

Папа что-то бормочет себе под нос и исчезает в обеденной зоне, чтобы заказать рутбир Флоат (прим. — напиток в виде мороженого с добавлением корневого (безалкогольного) пива). Он пытается оставить меня наедине с моими друзьями, что я ценю, но время от времени его взгляд скользит в нашу сторону.

— Выиграй для Бёрберри в этом году, хорошо? — я говорю это, потому что как только я отомстила и вычеркнула его имя из своего списка, с меня хватило. Нет смысла бить мёртвую лошадь, и я верю, что Зак усвоил урок, который он никогда не забудет. Я мстила не для того, чтобы злорадствовать по этому поводу или валяться в крови своих врагов, как это могла бы сделать Харпер. И теперь, когда всё кончено — во всяком случае, с этими парнями, — я готова вступить на путь прощения.

Спросите любого: прощение — гораздо более трудный путь, чем месть.

Это я знаю наверняка, потому что через несколько секунд дверь открывается и входит Дженнифер со связкой воздушных шариков в руке.

Моё сердце превращается в лёд, проваливается в желудок и разлетается на осколки.

Меня тошнит.

— Привет… — начинает Миранда, выглядя совершенно неуверенно. Но потом она оглядывается на меня, видит моё лицо и понимает: это моя мать. Она тоже знает все истории об измене, об остановке и о сестре, которую я никогда не встречала.

— Марни, — начинает Дженнифер, направляясь к нам в вечернем платье, почти таком же модном и пышном, как моё собственное. — Я тебе кое-что принесла. — Она лавирует между моими друзьями, не обращая на них внимания. То есть до тех пор, пока она не увидит Виндзора Йорка. — О. О мой Бог. Ваше величество. — Она выпаливает эти слова, и моё лицо становится свекольно-красным. Моя кожа, наверное, раскалена до предела.

Дженнифер поворачивается ко мне с выражением неподдельного ликования на лице, как будто то, что я дружу с британской королевской семьёй, каким-то образом отражается на ней положительным образом. Честно говоря, я никогда в жизни ни с кем не чувствовала себя такой чужой, как с Дженнифер. Она незнакомка в самом худшем смысле этого слова. Я имею в виду, что она моя мать, одна из людей в этом мире, которые должны быть мне ближе, чем кто-либо другой, и всё же она так же далека от меня, как случайная женщина с улицы.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, когда папа выходит из-за края стеклянной стены и удивлённо смотрит на неё. По выражению его лица я могу сказать, что он тоже её не приглашал. Он бы не поступил так со мной, не спросив.

— Ну, в разговоре с твоим отцом мимоходом всплыло, что ты могла бы быть сегодня здесь… — Дженнифер замолкает, её светлые волосы уложены на макушке, как у принцессы, и украшены блестящими серебряными нитями и крошечными жемчужными бусинками.

— Я не приглашал тебя, Дженн, — говорит Чарли, на его лице странная смесь сочувствия и разочарования.

Я чувствую себя так странно, переживая этот момент с Идолами по одну сторону от меня, Заком и Виндзором по другую, а мои новые друзья выстроились веером позади моей матери