С XIII в. на иллюстрациях к Откровению Иоанна Богослова иудеи становятся вездесущи. Причем художники или, скорее, их заказчики и клирики-«консультанты» явно обостряли антиеврейский посыл Откровения. И изображали иудеев там, где в тексте упоминались абстрактные грешники или отступники, которые, отринув Христа, поступят на службу к Антихристу.

То, как это происходило, хорошо видно по иллюстрациям к Апокалипсису с толкованием немецкого францисканца Александра Бременского (ум. 1271 г.). Его комментарий отличался от многих других тем, что он видел в Откровении Иоанна Богослова ключ не только к последним временам, но и ко всей истории Церкви, а потому идентифицировал различных персонажей Апокалипсиса с конкретными императорами, ересиархами, королями, епископами и аббатами. Например, в битве между архангелом Михаилом и драконом, описанной в 12-й главе Откровения, он нашел указание на войну между византийским императором Ираклием и персидским шахом Хосровом в VII в., а в двурогом звере из 13-й главы – (лже) пророка Мухаммеда[96].

Одна из старейших рукописей этого комментария, снабженная множеством иллюстраций, хранится в библиотеке Кембриджского университета[97]. Взглянем на строки «И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай» (Откр. 6:5-6) (I.1.19). Александр Бременский отождествлял третьего всадника с римским императором Титом, который в 70 г. н. э. взял Иерусалим и разрушил иудейский храм[98]. На миниатюре мы видим императора, восседающего на черном коне. В его руках – колоссальные весы. Слева – шесть чаш. В каждой из них сидят по пять иудеев в юденхутах, т. е. всего их тридцать. С правой стороны всего одна чаша. В ней лежит динарий с крестом, который уравновешивает их всех (монета похожа на гостию – и это совсем неспроста). Эта сцена, как сказано в комментарии, напоминает о наказании иудеев, которых Тит, завоевав Палестину, стал продавать в рабство по цене в один динарий за 30 человек. Рядом с динарием также изображены виноградная лоза и масличное дерево образы, связанные с Христом.

I.1.19. Александр Бременский. Комментарий к Откровению Иоанна Богослова. Кёльн или Нижняя Саксония. Ок. 1270–1275 гг.

Cambridge. University Library. Ms. Mm. 5.31. Fol. 25v – 26

Перед нами эпизод из апокрифа «Кара Спасителя» (Vindicta Salvatoris), в котором рассказывается о наказании Пилата и иудеев[99]. В соответствии с этим преданием, император Клавдий (или Тиберий) был болен проказой. В надежде на исцеление он отправил Веспасиана, отца Тита, в Иерусалим, чтобы тот привез к нему Христа. Однако выяснилось, что иудеи его уже погубили. Веспасиан нашел образ распятого под названием Veronica (от Vera icon – «истинная икона»). Его отвезли в Рим, и он чудесным образом излечил императора. Тогда Клавдий вновь послал Веспасиана в Палестину с указанием покарать иудеев. Поскольку Христос был продан Иудой за 30 сребреников, римский полководец стал продавать их в рабство по 30 человек за одну монету. В 1255 г. английский король Генрих III за 5000 фунтов продал своему брату Ричарду Корнуоллскому право в течение одного года взимать налоги со всех английских евреев. Потому хронист Мэтью Пэрис назвал этого короля как продавца евреев «вторым Веспасианом»[100].

Мог ли Христос в католической иконографии носить юденхут, который напоминал о его еврействе? Это важный вопрос. Никто не отрицал, что Иисус во плоти был одним из сынов Израиля. Множество текстов и изображений напоминало о том, что его род через Иосифа и/или через Марию восходил к царю Давиду, а от него к Аврааму (см.: Мф.1:1). Однако его как Мессию, отвергнутого и убитого иудеями, им всегда противопоставляли. Если не считать обрезания, в средневековой иконографии Нового Завета не найти сцен, которые указывали бы на еврейство Иисуса. Это касалось не только его, но и апостолов. Хотя они были евреями, жившими среди евреев, их почти никогда не изображали в юденхутах. Ученики Христа воспринимались исключительно как христиане, основатели Церкви. Более удивительно, что в юденхуте не представляли даже Иуду – предателя, который в церковной проповеди и иконографии превратился в олицетворение иудейства. Видимо, дело в том, что, в отличие от фарисеев или первосвященника Каиафы, он как апостол воплощал отступничество от христианства, внутреннюю, а не внешнюю инаковость[101].

Однако был один сюжет, в котором Христа и двоих апостолов порой одевали в шапки, похожие на еврейские. Речь идет о евангельском эпизоде, известном как встреча в Эммаусе. После того как Христос воскрес, он предстал перед двумя учениками, которые шли в это селение, но они его не узнали. Дело было к вечеру, и ученики позвали его переночевать на том же постоялом дворе, где сами собирались остановиться. «И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них. И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?» (Лк. 24:30-32).

I.1.20. Христос и двое переглядывающихся учеников в широкополых шляпах. В этой рукописи в точно такой же шляпе изображен Иосиф, ведущий Марию с Иисусом в Египет, чтобы спасти их от царя Ирода. Христа чаще всего представляли с крещатым нимбом. Здесь, поскольку он одет в шапку, роль креста выполняют ее поля и верхняя часть, выступающая из тульи.