Пленум в назначенное время был созван и работал всю рабочую неделю, а 26 февраля постановил создать в составе 25 человек Комиссию по подготовке Программы и Устава ВКП(б). Председателем Комиссии был назначен Жданов А.А., заместителем — Кузнецов А.А. В состав Комиссии дополнительно ввели Маленкова (впервые после «дела авиаторов» фамилия Маленкова появилась в официальном партийном документе), Хрущева, а также Александрова, Федосеева, Иовчука, Куусинена. В состав Комиссии Жданов включил и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П.С. Попкова.

В этой связи следует отметить два момента. «Ленинградцы» в Комиссии играли первую скрипку (Жданов, Кузнецов, Попков), но в её составе отсутствовал кандидат в члены Политбюро, заместитель председателя Совмина СССР, председатель Госплана СССР, академик АН СССР Н.А. Вознесенский.

Не лишне отметить, что вопрос об изменении Программы партии не был таким уж неожиданным. В марте 1939 г. Пленум ЦК ВКП(б) уже ставил вопрос об изменении Программы ВКП(б). Тогда тоже была создана соответствующая Комиссия, в которую вошли Жданов, Вознесенский и другие. Но ту Комиссию возглавлял лично Сталин. В 1947 году Генсек поручил эту работу Жданову. Причина самоотстранения, конечно, была. Судя по всему, в феврале 1947 года Сталин ещё не был готов к предметному разговору по Программе партии, но вопрос этот не отпускал из виду и вскоре же вернулся к нему.

Заседание Политбюро, посвященное подготовке текста новой партийной Программы, состоялось 15 июля 1947 года. Вёл заседание Сталин. Если на январском заседании по Программе он практически хранил молчание, предоставив говорить Жданову, то в июле вождь выступил с большой речью. Комиссии, сказал он, в своей работе по подготовке текста Программы следует исходить из следующих соображений: Программа должна состоять из двух частей:

а) из общей части, где должны быть даны, во-первых, оценка победы Великой Октябрьской Социалистической Революции с точки зрения исторического развития человечества, и во-вторых, должен быть дан анализ нынешней международной обстановки. В-третьих, должны быть даны итоги достижений Советского общества к настоящему времени по всем линиям;

б) вторая часть должна была носить практически-по-литический характер, где должны быть сформулированы основные задания партии с точки зрения движения Советского общества к коммунизму в разрезе 20–30 лет.

Комиссия, добавил Сталин, имеет право выдвинуть другую схему Программы, если она считает изложенную схему недостаточной или неправильной[46].

Последнее, как и то, что в состав Комиссии во главе со Ждановым Сталин включил Н. Вознесенского в качестве заместителя председателя, означало, что вождь почему-то не хотел брать на себя ответственность за подготовку этого судьбоносного партийного съезда. А в том, что съезд будет носить именно судьбоносный характер и может даже привести к изменению в политической организации советского общества, не сомневался ни один из членов Политбюро: полгода назад, объявив о том, что ему на смену должны прийти молодые руководители, вождь практически уже возвестил, что с режимом его личной власти должны произойти какие-то изменения.

Настораживало и то обстоятельство, что внешне вождь даже разрешил Жданову как председателю Комиссии по написанию новой программы партии полностью изменить решение Политбюро по съезду от 21 февраля 1947 года, как и то, что на разработку партийной программы Сталин отвел Жданову всего две недели.

Вот это внешне чуть ли не безграничное доверие к Жданову было не совсем понятно. Ведь совсем недавно, летом 1944 года, Сталин попытался доверить Жданову решить важнейшую идеологическую задачу, сорвал его с работы в только освобожденном от блокады Ленинграде и был вынужден констатировать, что его протеже с задачей не справился.

А ведь летом 1944 года Сталин идеологически не сошелся со Ждановым по острой программной теме — по «русскому вопросу». Сталин, конечно, не забыл о том, что летом 1944 года во время работы Совещания историков он не принял ни одного варианта подготовленного лично Ждановым проекта резолюции по этому Совещанию именно из-за того, что не согласился с оценкой своего «заместителя по работе в Секретариате ЦК» роли русского народа в истории России и СССР.

С 18 июля по 13 августа 1944 года Жданов тогда лично написал несколько вариантов проектов резолюции Совещания историков, и Генсек не принял ни один из них, оставив, в конечном итоге, это многомесячное Совещание без завершения. Изучивший все архивные документы, оставшиеся от этого Совещания А.Л. Юрганов особо обращает внимание на карандашную правку Сталина на автографах Жданова по этому Совещанию и прежде всего — трактовке патриотизма.

В 1944 году Жданов, по старой памяти, отталкиваясь от позиции Сталина 1934 года по этому вопросу, отрабатывал тему русского патриотизма, а Сталину уже был нужен совсем другой патриотизм — классовый, то есть советский. Что же говорить про год 1947?! В 1945-м Генсек по инерции ещё скажет тост в честь русского народа, но на самом-то деле он уже начал перекладывать в идеологии руль с национальной почвы на классовую (русский народ в годы войны своё дело сделал, наступила пора объяснять всем, что Германию победил не русский солдат, как считал весь западный мир, а советский).

Поэтому осенью 1944 года на автографе Жданова, где речь шла о взглядах историков, Сталин напишет: «Сов. патриотизм окреп в годы Отечественной войны. Единство народов» и пояснит: «Попытки подменить квасным патриотизмом. Истинные и квасные патриоты в прошлом. Чернышевский — Пушкин. Аракчеев — царизм»[47].

О чем шла речь? 13 августа 1944 года Жданов в предлагаемом проекте резолюции Совещания напишет: «Ведущая роль русского народа в борьбе за социализм, таким образом, не навязана другим народам, а признана ими добровольно в силу той помощи, которую оказывал и оказывает другим народам русский народ в деле развития их государственности и культуры, в деле ликвидации их прежней отсталости, в деле строительства социализма. Это не может не наполнять каждого русского чувством гордости». Но вождь эту позицию решительно отринет: весь абзац о «ведущей роли русского народа» Сталин предложил убрать.

И далее. Жданов пишет: «Советский патриот любит свою страну и любит свою нацию». Сталин подчеркивает слова «свою нацию» и на левой стороне пишет: «Какую?»[48] Но Жданову эту свою правку вождь уже не показывает.

В 1947 году ситуация 1944 года повторилась, только ещё жестче со стороны вождя. Проект Программы партии, написанный под непосредственным руководством Жданова, Н. Вознесенского и А. Кузнецова (в окончательной редакции он был написан П.Н. Федосеевым, М.Б. Митиным и Л.А. Леонтьевым, а руководил этой группой Д.Т. Шепилов) в августе 1947 был представлен Сталину и был им с порога отвергнут[49]. Как в 1980-е годы скупо рассказывал мне об этом вице-президент АН СССР П.Н. Федосеев, Сталин