— Там, откуда я ушел в армию, — сказал Гарвин, — ничего подобного не было. Там за любое серьезное преступление полагался расстрел на месте.

— Да, гуманизма везде хватает, — согласился Дилл. — Хватит болтать. Пора заняться делом. Как истинным защитникам Конфедерации нам предписано подстричь лужайку перед резиденцией коуда.

— Рекрут Иоситаро, — прокричала Моника Лир в дюйме от уха Ньянгу. — Это не очень тяжелое бревно. Или тяжелое?

— Нет, дек.

— Может, тебе не нравится эта игрушка, рекрут Иоситаро?

— Нравится, дек!

— Я так и думала. Отряд… на счет три перекинуть бревно на другое плечо! Раз… два… три!

Пятеро новобранцев одновременно перебросили восьмифутовое бревно с левого плеча на правое.

— Не стройно, не слаженно, — крикнула Лир. — На счет три бросаем бревно. Раз… два… три!

С глухим стуком бревно свалилось на землю.

— Отряд, равняйсь! Три глубоких вдоха, синхронно…

Иоситаро втянул в себя воздух и часто заморгал глазами, пытаясь выгнать из них пот. За всю свою жизнь он никогда не подвергался таким истязаниям ни от отца, ни от полиции. Он и сам не мог понять, почему он до сих пор не сказал Монике Лир, чтобы это бревно она засунула себе… Сдалась ему эта разведка — можно и в простой пехоте послужить. «Может быть, — думал он, — потому, что просто боюсь. Кто знает, что она со мной сделает, если я хоть заикнусь об уходе».

В кабинете Дилла Лир казалась ему красивой, а теперь он воспринимал ее не иначе как кровососущего монстра, восставшего из того самого ада, в существование которого он лишь совсем недавно поверил. Что до пчелы, которая ее вроде бы поцеловала, то он надеялся, что это мифическое животное размером как минимум с «грирсон» вскоре вернется, чтобы поцеловать ее еще раз.

— Отряд, мы довольны? — рявкнула Лир.

— Да, дек.

Ньянгу удивлялся тому, что четверым его товарищам удалось выжить. Ведь они уже две недели подвергались этим истязаниям. Наверное, местные жители выносливее, чем кажутся. За три дня участия в этом идиотизме ему не удалось узнать о них хоть что-нибудь, кроме имен и кратких сведений о том, что они делали до армии. Палатки, в которых они ночевали, стояли напротив бараков, казавшихся теперь Ньянгу более роскошными, чем любой отель люкс, когда-либо им ограбленный. К тому времени, когда Лир наконец разрешала им расползтись по палаткам, особого желания чесать языком ни у кого уже не было.

О Хэнке Фауле было известно, что он бывший 'раум, один из тех шахтеров-сектантов, о которых две тысячи лет назад на «Мальверне», когда у Ньянгу еще не болело все тело, рассказывал им Петр. Но до сих пор от Фаула никто не слышал никаких проповедей. Он вообще все время молчал. Только один-единственный раз, показав Иоситаро, как разбивать палатку, он под конец прибавил, что беспокоиться не о чем, поскольку не пройдет и недели, как Лир всех их загонит в гроб. И когда над ними произнесут прощальную речь, они смогут наконец отдохнуть. Казалось, что Фаула совсем не утомляет любая зубодробительная физкультура, которой их мучила Лир: ни предрассветный бодибилдинг, ни полуночный кросс по пересеченной местности.

Заметив, что кожа на животе Эрика Пенвита немного провисает, Ньянгу понял, что до знакомства с Моникой Лир этот парень обладал более плотной комплекцией. Он говорил, подчеркнуто растягивая слова, из чего можно было заключить, что семья Пенвитов — не самая бедная на D-Камбре. Эрик, похоже, был паршивой овцой в своем семействе. Во всяком случае, Ньянгу казалось, что богатому парню незачем месить грязь в Кэмп-Мэхене вместо того, чтобы сидеть в мягком кресле и курить сигары в компании себе подобных.

Глядя на девушку по имени Энджи Рада, миниатюрную, с небольшой грудью, Ньянгу почему-то сразу начинал думать о повязках из черного шелка, ароматических свечах и о сексе более разнузданном, чем его самые смелые фантазии. Он даже всерьез прикидывал, что бы сделала с ним Лир, застигнув в чужой палатке. Однако он быстро понял, что это дурацкие мечты, поскольку из-за постоянной усталости встать у него могли разве что волосы дыбом.

Последнего из истязуемых звали Тон Майлот. Он тоже не отличался ростом, но был весьма крепкого сложения. Все казалось ему смешным. Как и Фаул, он никогда не выглядел усталым или раздраженным. Однажды он сказал Ньянгу, что Лир — это просто мыльный пузырь. По его словам, ее садизм был ничем по сравнению с рыбалкой в его родной деревне.

— К тому же, — добавил он, — она не умеет топить людей.

— Ничего, научится, — пообещал Пенвит.

Все пятеро стояли рядом со своим бревном в пятидесяти метрах от ротной столовой. Солнце достигло зенита, и к зданию ручейками стекались солдаты.

— Вы, наверное, проголодались?

— Да, дек.

— Нет, вы не проголодались. Или проголодались?

— Нет, дек.

— Мы не хотим есть, мы хотим бегать, правда?

— Да, дек. — Ньянгу почувствовал, что в поисках пищи его желудок сейчас вывернется наизнанку и начнет обгладывать легкие.

— Почему так тихо? Напра-аво! Шаг вперед! Два шага вперед! Так, родные. Отсюда и до пляжа бегом марш! Попробуем никого не потерять по дороге. Если никто не свалится замертво, то для великолепно освежающего отдыха мы проплывем пару сотен метров вольным стилем.

Еще раз проверив, в порядке ли резьба, Гарвин сильнее налег на гаечный ключ. Гайка раскололась на две равные части.

— Мать твою, — пробормотал он, вспомнив рассказ Дилла о судьбе экипажей, чьи корабли оказались в ремонте. «Интересно, — думал он, — будет ли „грирсон“ считаться боеспособным с этой поломкой?»

Гарвин подергал решетку воздухозаборника, и она легко сдвинулась с места. Да, дела… Кто-нибудь обязательно заметит, что из крыши машины торчит здоровенный винт без гайки, и вся команда отправится распылять растворитель. Эта работа состояла в том, что ты вешал на спину огромный резервуар с едкой дрянью и распылял ее на загрязненные детали и механизмы.

Янсма слез с крыши БМП и, выйдя из ангара, направился на склад. Через полчаса он, не солоно хлебавши, поплелся обратно.

— Нет у нас такой хреновины, — сказал сержант на складе, едва взглянув на останки болта. — Заказ не пришел. — И злорадно добавил: — Похоже, у вас серьезная поломка. Нам бы тут не помешал аккуратный парень вроде тебя. Надо вынести со склада и закопать тридцать тонн гнилых овощей. Твой экипаж, наверное, тебе поможет.

В общем, сержант оказался порядочной сволочью.

Когда Гарвин подошел к ангару, внезапная мысль заставила его остановиться. Металлические двери ангара были собраны из железных полос, скрученных вместе болтами. «Зачем дверям ангара столько болтов? По размеру вроде подходят». Взяв разводной ключ, он скрутил одну гайку. «Отлично», — поздравил он себя и несколько раз подбросил гайку в воздух.

— Какого черта тебе тут надо?