– Ты видел его, – сказала Люси, удивив меня.

Она заметила, куда направлен мой взгляд. Я впервые по-настоящему взглянул на нее. Губы накрашены ярко-розовой помадой, глаза подведены. Уверен, Люси хотела выглядеть страстной, но от холода так побледнела, что краска совсем сошла с ее лица. В результате моя невестка напоминала персонаж из мультфильма. На ней был очередной совершенно новый свитер – желтый, с высоким горлом, он так сильно облегал ее фигуру, что едва ли мог сойти за одежду для зимних походов.

– Когда коп попросил тебя и Энди отнести тело, он не подпускал нас близко. Но тебе удалось посмотреть?

– Вроде бы. – Я откашлялся. – Если бы это был Хэллоуин, я был бы задом осла.

– А?..

– Я держал ноги.

– И?.. – Люси выжидательно посмотрела на меня. – Он похож на Майкла?

– Ох, Люси! – Я понял, отчего в ее голос закралось отчаяние. Вероятно, во время завтрака она сделала предположение, но, будь оно верным, разговор за семейным столом шел бы в гораздо более мрачных тонах, однако никто ей ничего не сказал прямо. – Это был не Майкл.

– Ничего общего?

– Я тебе говорю, это не он. Вероятно, я здесь единственный, кто похож на него, и, по-моему, все еще… – Я театрально похлопал себя по телу, будто проверяя, что жив. – Да, все еще держусь на ногах. Слушай, София просто напугала нас. Хочешь узнать, о чем она говорила?

Я достал телефон. За столом во время завтрака Люси оказалась единственной, кроме меня, кто не знал, кто такой Черный Язык.

Люси покачала головой:

– Я уже посмотрела. Прошло много времени, но тогда, похоже, это была важная новость, об этом много писали в прессе, и, разумеется, журналисты придумали убийце звучное имя. Кто-то убил пожилую супружескую пару в Брисбене. И еще одну женщину в Сиднее.

Я понял, почему не слышал об этом. Последние пару лет я не мог выносить мрачные новостные сюжеты, так как сам был причастен к одному из них.

– Как их звали? – спросил я.

– Ах! – Люси листанула страничку на телефоне, пробегая глазами статью. – Элисон Хамфрис и… я не знаю. О… Вот. Уильямс – фамилия супругов. Марк и Джанин.

– София сказала, что они задохнулись? Как будто их… пытали?

– Это медленная смерть. Я бы лучше просто… – Люси изобразила пальцами пистолет и приставила его к виску, – чем проходить через такое. Люди беспокоятся, что это серийный убийца. Но таких убийств было всего два. Ну одно из них, конечно, супружеская пара, но их как считать – за одно или за два? Очевидно, что жертв две, при этом что делает убийцу серийным, каковы основные критерии?

– Я в этом не разбираюсь.

– Разве ты не пишешь о таких вещах?

– Я пишу, как писать о таких вещах.

– Может, тут главное – театральность, внешний эффект. Может, пара впечатляющих убийств стоит больше, чем целая череда обычных. Для газет это определенно так. – Не успел я спросить, сойдет ли за впечатляющее убийство смерть человека, сгоревшего заживо на неподтаявшем снегу, как Люси продолжила: – София спятила. Я не верю, что на этом курорте скрывается серийный убийца. Мне просто хотелось выяснить, опознал ли ты тело, может, заметил кого-то вчера за обедом, или когда сидел в баре с Энди, или просто где-то вокруг?

Мне показалось, что это какое-то наскоро состряпанное объяснение.

– Почему тебя интересует, кто он?

– Его, похоже, никто не знает, и мне от этого не по себе. Притом никто вроде бы не пропал.

– Я уверен, тут есть гостевая книга. Может быть, он приехал один.

– Говорят, все постояльцы на месте.

– Откуда ты знаешь?

– Общалась с людьми. С владелицей. Это хороший способ, тебе тоже стоит попробовать.

– Покойник никого мне не напомнил, – признался я.

Да, конечно, я рассказчик, но интересно, что, кроме меня, кто-то еще копошится вокруг этой смерти. В детективных романах всегда ищут мотивы людей из списка подозреваемых, но занимается этим неравнодушный дознаватель, видящий ситуацию со своей перспективы. Неужели я и вправду детектив только потому, что вы вынуждены слушать мой голос? Полагаю, вся эта история звучала бы совершенно иначе, если бы ее написал кто-то другой. Может быть, я в конце концов всего лишь Ватсон?

Так что же вызвало столь острое любопытство Люси? Почему она вместе со мной здесь, на крыше, ловит мерцающий Интернет в поисках ключей к разгадке? Я приметил легчайший признак разочарования в том, как она сжала челюсти, и кое-что понял.

– Ты пытаешься разобраться, так как хочешь избавиться от Кроуфорда, – сказал я. – Знаешь, чем дольше жертва останется неопознанной, тем больше полицейских сюда пришлют. И если Майкл на грани, это разрушит твои планы на выходные.

– Мне нельзя отвлекаться, – прошептала Люси, и у меня не хватило духу сказать ей, что в таком случае лучше бы она стерла свою флуоресцентную помаду. – Майкл должен вернуться в семью. И это мой последний шанс.

Я понимал, что у нее есть и другая причина для пребывания на крыше. Она охотилась за этой одной палочкой Сети. Надеялась, что эсэмэска сумеет прорваться.

– Есть что-нибудь от него? – спросил я.

– Нет.

– А от нее?

Люси засмеялась:

– Думаю, она удалила мой номер. Я же бывшая. А у тебя?

– Я и не ждал.

– Полагаю, мы с тобой в одной команде. – Люси вздохнула.

– Тебя тревожит встреча с ним?

– Я знаю, он изменился. Но меня пугает насколько. Этой ночью я не спала. Все думала, вдруг он меня вообще не узнает. И гадала, что осталось от него прежнего и осталось ли что-нибудь? Я боюсь, вдруг ничего больше нет.

Я не стал говорить, что сам боюсь другого: вдруг он вообще не изменился.

Мне пришло в голову, что Люси не спрашивала меня про деньги. Она не могла не знать о них. Это большая сумма, такую не утаишь в браке, подумал я.

Невестка снова удивила меня – протянула мне руку. Я взял ее: перемирие. Рука у Люси так сильно дрожала, что мне пришлось схватить ее за локоть, чтобы унять эту дрожь.

– Зря ты так с ним обошелся, – отпуская мои пальцы, пробормотала Люси так тихо и глухо, что я едва различил ее слова. Открыл было рот, чтобы возразить, но она отняла ладонь. – Я тебя не виню. Не настолько я узколобая. Но ничего бы не было, если бы ты не поступил так. Он все равно мог оказаться в тюрьме, но это произошло бы иначе. Вот за что я тебя ненавижу. – Люси не злилась, она говорила спокойно и искренне, и я понимал ее. – Я хотела сказать это тебе в лицо. Один раз.

Я кивнул. У меня было предчувствие, что она хочет сказать это мне – Один раз, так же как ей хотелось выкурить еще Одну сигарету, но я все понимал. За последние двадцать четыре часа я сам много думал о том же. И не винил ее.