Подскакали гридни Владимира. Они тоже ничего не понимали.

– Эй, Серегеич, ты чего, испугался? – с вызовом бросил кто-то.

– Когда я испугаюсь, ты уже три раза портки поменяешь, – не глянув на болтуна, обронил Илья. – Это не хорваты, это князь Болеслав. Они нам союзники, а не враги.

– А если союзники, тогда что они тут… – начал другой дружинник, но его перебил Маттах:

– Похоже, они без нас обошлись!

На вершину холма выезжала Владимирова гридь, еще не знавшая, что внизу их ждет не сборная рать Собеслава, а прошедшая через множество сражений, отменно вооруженная и обученная дружина прославленного князя, несмотря на молодость, уже успевшего завоевать прозвище Храброго. Такой точно не побежит от равного по силе противника.

И не побежал. Лехитская колонна на удивление споро выстраивалась в боевой порядок.

В другое время Илья восхитился бы их выучкой, но сейчас это означало одно: когда разогнавшиеся русы слетят с холма, их встретит не смешавшаяся в панике походная колонна, а организованная атака лехитской бронной конницы.

Илья понял это – и тотчас бросил коня в галоп, моля Бога, чтобы успеть оказаться между двух дружин.

Еле-еле успел. Вынесся на скошенное поле, когда между противниками оставалось не более четырех сотен шагов, замахал руками, закричал во всю мочь:

– Владимир!!! Болеслав!!! Нет!!! Мир!!!

Это был опасный миг. Если его не поймут – смерть. От стрел русов или от копий лехитов – всё равно…

– Нет!!! Мир!!!

Как выяснилось позже, его не услышал, но узнал сам Владимир. И, поверив, засвистел пронзительно, останавливая дружину.

А вот Болеслав Илью не узнал, но, увидав, как русы, оскальзываясь на склоне, осаживают коней, тоже поднял копье вверх, придерживая своих.

Он ничем не рисковал. В любой момент лехиты могли снова начать разбег. При любой угрозе со стороны противника. Достаточно одной стрелы, брошенной нетерпеливым отроком…

Слава Богу, обошлось.

Дружины остановились шагах в ста друг от друга. И сразу, не сговариваясь, вперед выехали по два всадника: князья и знаменосцы. Сошлись как раз около Ильи.

– Ты испортил нам потеху, рыцарь! – весело крикнул ему Болеслав.

– Прошу прощения, князь! – не скрывая радости, отозвался Илья. – Может, в другой раз. Позволь представить тебе великого князя Владимира, сына Святослава! Мой господин! Пред тобой князь Краковский Болеслав, сын Мешко, прозванный Храбрым!

– Уже нет! – возразил Болеслав. – Не только Краковский, но и всей Польши, Великой и Малой!

На Илью он при этом не глядел – только на Владимира.

И тот тоже не сводил глаз с несостоявшегося противника.

Они были похожи, князья. Болеслав помоложе и повыше ростом. Владимир постарше и, пожалуй, пошире в плечах. Оба – в отменной броне. Оба – прирожденные воины и полководцы. Оба – победители. И потому сейчас и тот и другой были немного огорчены тем, что не удалось показать, кто лучший. Но оба были еще и политиками. То есть чувства у обоих шли позади разума. Причем Болеслав точно знал, что схватка с Владимиром для него – плохая идея. А вот Владимир пришел к такому выводу не сразу. Возможно, даже пожалел, что упустил случайную возможность убрать с игровой доски столь сильную фигуру.

Но что сделано, то сделано. Между ними договор о невмешательстве, и Бог тому свидетель.

Но всё же…

– Великий князь всей Польши, – четко произнес Владимир. – Приветствую тебя на своей земле!

Болеслав ответил не сразу. До сего времени эта земля считалась хорватской. Сразу вот так взять и признать ее за русами?

Но и Владимир слов на ветер не бросал. Болеслав дал ясно понять, что князь Мешко[2] мертв. Но вот успел ли Болеслав утвердиться на месте отца? Что-то не похоже, раз он сейчас здесь и явно спешит в Гнезно, где, можно не сомневаться, уже вовсю пытается перехватить княжий стол его мачеха. И даже если допустить, что Болеслав действительно ухитрился вокняжиться на деле, а не на словах, то сейчас и выяснится, насколько он заинтересован в мире с русами. Покажет себя недругом – самое время от него избавиться. Силы русов и лехитов почти равны. Если не считать засевших в роще нурманов Сигурда. А не считать их – большая ошибка…

Болеслав не знал о нурманах, но у него сейчас были дела поважнее, чем пререкания из-за спорных земель.

– И я приветствую тебя, великий князь Киевский Владимир, кесарь ромейский по праву брака и повелитель этих земель по праву меча! И приглашаю тебя в гости, в столицу мою, Гнезно, когда ты и я завершим срочные дела!

– Принимаю, – с достоинством кивнул Владимир.

Болеслав помедлил немного, потом глянул на Илью и предложил, чуть усмехнувшись:

– Я бы хотел вознаградить славного рыцаря, который так вовремя и так удачно нас представил.

Владимир тоже поглядел на Илью и тоже усмехнулся:

– Воин получит свою награду. Когда мы вернемся в Киев.

«А ведь он не рад, что всё окончилось миром, – мелькнуло в голове княжича. – Оценил Болеслава и сейчас жалеет, что упустил возможность пустить Болеславу кровь».

– Господь неспроста привел нас сюда, – очень серьезно произнес Болеслав и перекрестился. – И неспроста сей рыцарь оказался между нами. Уважь мою просьбу, великий князь: уступи мне его на время. Хочу, чтобы он сопроводил меня в Гнезно.

– Разве у тебя недостаточно воинов? – нахмурился Владимир. – Зачем тебе мой гридень?

– Бывает, и один воин может принести победу, – сказал Болеслав. – Если он отмечен Господом нашим. А Илия, несомненно, отмечен. Без него наши клинки уже обагрила бы кровь. Дай мне его в знак того, что мы союзники, до той поры, пока ты не приедешь в Гнезно и мы не скрепим нашу дружбу как подобает.

Владимир вновь посмотрел на Илью. Тот изобразил равнодушие. Мол, как скажешь, батько, так и будет.

– Поедешь с ним? – спросил великий князь.

– Могу, – спокойно ответил Илья.

– Ну так езжай, – решил Владимир. – И людей своих возьми. Негоже моему ближнему гридню без спутников.

– Верно сказано, – поддержал Болеслав. – Бери, да побольше. Прокорм с меня. И тебе это тоже говорю, великий князь Владимир. Мои гости ни в чем нужды знать не будут.

– Верю, – согласился Владимир. – У тебя самого дружина немалая и коней много хороших. А вот обоза я что-то не вижу.

– Время дорого, – ответил Болеслав. – Ныне возьмем немного… в твоем городке. А дальше уже мои земли будут. Там не заголодаем.