– Духовые шкафы! – произнес Турецкий, глядя на Славу.

– Семен Семенович, вы просто кладезь! – вскричал Грязнов, поднимаясь.

– Вы куда? А чай с тортом?

– Пора нам, рабочий день все-таки, – мягко произнес Турецкий. – Но мы скоро придем, ей-богу! И ремонт здесь закатим на всю катушку.

– Благими намерениями, как известно, дорога в ад…

– Чтоб мне сдохнуть! – поклялся Турецкий.

Через полчаса друзья вновь были в кабинете Меркулова. Костя сразу приступил к делу, словно они и не расставались на три часа.

– Я не хотел обсуждать наши внутренние дела в расширенном кругу, но сейчас могу вам сказать: два дня тому назад, как раз тогда, когда у меня была госпожа Сомова, я был вызван к генеральному. И как вы думаете, по какому поводу?

– Неужели тоже по «Анклаву»?

– Правильно, Саша. Генеральный попросил все документы следствия. Как вы помните, дело было приостановлено, когда выяснилось, что акции « Анклава», распределенные между Сосновским и Голушко, принадлежат, по документам, некоему швейцарцу – Хансу Христиану Йеме.

– Еще бы не помнить! – вставил Турецкий. – Получалось, что и Сосновский, и Голушко просто две невинные, оклеветанные следствием Красные Шапочки.

– Да, именно так. Уже после того, как ты, Саша, уехал в санаторий, из Берна была получена копия нотариально заверенной доверенности, подтверждающей, что господин Йеме действует в интересах Сосновского и Голушко.

– Так это же новые обстоятельства по делу! – воскликнул Турецкий.

– Да. Но мне дали понять, что следствие по делу Аэрофлота будет закрыто. Это вопрос ближайших дней. Миллионы украденных у России долларов в страну не вернутся, а главный фигурант так и не станет обвиняемым. В связи с этим очень важно выяснить, причастен ли Сосновский к гибели самолета. Мне не дает покоя визит Сомовой. Я звонил ей после катастрофы, выражал соболезнование. Она была очень резка. Считает, что мы, вернее, я не уберег ее мужа от гибели.

– А про финансовые расписки покойного мужа она ничего больше не рассказывала? – осведомился Турецкий.

Меркулов отрицательно качнул головой.

– Я так и думал. Госпожа Сомова, даже тогда, когда пришла к тебе за помощью, обманула тебя, говоря о стоимости «консультативных услуг» своего супруга. Так что не терзайся, Костя. Они сами выбирают свою дорогу. А что касается обстоятельств гибели самолета, то наш дорогой Семен Семенович Моисеев, у которого мы со Славой только что побывали, вспомнил интересную байку. Расскажи, Слава.

Грязнов пересказал Косте рассказ Моисеева.

– Помнишь, Костя, последние слова пилота? Про завтрак? Слава, прочти-ка еще раз, – попросил Турецкий.

Грязнов нацепил очки, извлек из папки листок, прочитал:

– «… Сейчас нас кормить будут. Лидусик хавку принесла. До связи. Привет семье».

– Борт вышел на связь за восемь минут до взрыва, так?

Грязнов сверился с бумагами:

– Так.

– Разговор продолжался две-три минуты. Это можно выяснить до секунд. То есть взрыв произошел практически сразу после того, как команде принесли завтрак. Разогретый в духовке… А завтраки расфасованы в контейнеры из фольги.

Меркулов повернулся к Грязнову:

– Надо связаться с воронежским УВД, пусть ищут следы взрывчатки в духовых шкафах.

Слава молча кивнул.

– Первое, что мы должны выяснить, – это причина взрыва на борту лайнера. Поэтому сейчас многое зависит от того, что нам сообщат из Воронежа.

– Я еду к себе, – Грязнов поднялся, – свяжусь с Куприяновым, он завтра утром в составе правительственной комиссии летит в Воронеж. Напрошусь с ним.

– Что ж, разумно. Думаю, начальник Следственного управления МВД не откажет начальнику МУРа. А ты, Александр?

– Я бы тоже со Славой смотался. Пока дело не заведено, что мы здесь можем? А там, на месте, может, что и найдется.

– Ладно, тебя все равно не остановишь, езжай, – усмехнулся Меркулов.

– Я бы и Зуева прихватил.

– И весь следственный отдел?

– Отдел мне не нужен, сами расследовать умеем. А криминалист лишним не будет.

Вертолет МЧС совершил посадку прямо на совхозном поле поселка Малаховка, соседствующего с тем, на который упала основная часть обломков ТУ-154. На землю, помимо членов государственной комиссии, которую возглавлял начальник Следственного управления МВД Петр Николаевич Куприянов, спустились прокурор-криминалист Альберт Александрович Зуев, Грязнов и Турецкий.

Первое, что ударило в ноздри, – запах крови и гари.

Впереди, метрах в ста, возвышались дымящиеся груды искореженного алюминия, фигуры копошащихся вокруг людей, солдаты с автоматами по периметру поля.

Навстречу к ним спешил немолодой мужчина в запыленной милицейской форме.

– Полковник Водейко, начальник УВД Воронежской области, – представился он.

– Здравствуйте, полковник. Вы здесь за старшего? – спросил Куприянов.

– Так точно.

Группа двинулась в сторону дымящихся обломков.

– Докладывайте, – на ходу бросил Куприянов.

– С момента катастрофы прошло сорок шесть часов. Получив сообщение о катастрофе, мы тотчас выехали сюда, на место происшествия. Однако у нас тут неделю дожди проливные шли. Дорогу к Малаховке размыло в хлам, прошу прощения. «Уазики» с криминалистами и пожарные машины пришлось буквально волоком тащить. Легковушки вообще застряли. Когда прибыли на место, кабина пилотов, двигатель и топливный бак еще вовсю полыхали. Заливали пеной из четырех брандспойтов. Пену использовали, чтобы не испортить перед экспертизой остатки топлива.

– Правильно, – на ходу одобрил Куприянов.

– Пока тушили пожар, были вызваны грейдеры. Далее, вокруг места происшествия выставили оцепление. Когда грейдеры засыпали гравием и разровняли дорогу, приехали наши спасатели, судмедэксперты и криминалисты. По сути, полным ходом работы развернулись сегодня в семь утра.

– Ясно.

Они уже подошли к месту катастрофы. Между дымящимися обломками находились фрагменты человеческих тел. Турецкому бросились в глаза лежавшие около них окровавленные мужские ступни в кожаных штиблетах, женская кисть в золотых кольцах; чуть дальше – нечто, какой-то окровавленный кусок тела, в котором с трудом определялся торс женщины в форменном синем пиджаке.

«Стюардесса, – подумал Турецкий – Может быть, та самая Лида, которая принесла пилотам завтрак. О господи!»

Он полез за сигаретами. Стоявший рядом мрачный Грязнов уже дымил своей.

– Впечатляет, – только и вымолвил он.