– Я детектив Алексей Кисанов, я вам звонил час назад.

Женщина кивнула и отступила, открывая перед ним дверь.

– Что за срочность такая, раз вам с Лизой связаться понадобилось?

Алексей удивился: мать не забеспокоилась, не вскинулась с вопросом «Что с моей дочкой случилось?»

– Как я понимаю, отношения с дочерью у вас неблизкие, – предположил он, оглядывая бедную двухкомнатную квартиру по дороге на кухню, куда вела его хозяйка.

– Как же не близкие, в одной квартире живем, куда уж ближе! – усмехнулась она, обернувшись.

Алексей ощутил запах алкоголя. Следов хронического алкоголизма на ее лице не наблюдалось, – стало быть, Галина Мироновна попивает от случая к случаю. Но случаи эти не так уж редки, без сомнения. Это объясняло то впечатление, которое произвела на Алексея ее депрессивная внешность.

– Однако вы не знаете, к кому Лиза уехала…

Женщина села за кухонный столик, сделала жест незваному гостю: садитесь, мол. Алексей устроился напротив.

– Взрослая она девица, самостоятельная. Куда пошла-поехала – мне не докладывает. Со мной ни в чем не советуется. Ребенка рожать вот без мужа вздумала, а у нас ни места нет, ни денег! Сама безотцовщина, неужто мало ей?

Говорила женщина напористо, с неостывшим в голосе осуждением, – видимо, часто ссорились мать с дочерью… Немудрено, что Лиза при первой же возможности смылась – отправилась в гости к кому-то во Францию!

– Простите мне нескромный вопрос… Лизин отец, он?..

Кис не стал договаривать фразу, предоставив женщине ее закончить.

– Он – скот! Бросил меня, как узнал, что беременна, – поджала она губы. – Так он хоть бросил, я ничего не могла сделать, не за штанины же его было хватать! А Лизка, она сама не хочет замуж! От сокурсника залетела, он даже жениться предлагал, так нет же, она хочет ребенка оставить и при этом поджидать великой любви! Парня этого она, видите ли, не любит! А с ребенком в подоле найдет, конечно ж! – ехидно проговорила Лизина мать.

Местами лавируя, местами неопределенно соглашаясь, дабы не вызвать гнев Галины Мироновны, Кис в конце концов сумел получить информацию, которая показалась ему весьма любопытной.

Итак, Лиза, будучи на седьмом месяце беременности, сдала сессию за последний курс не полностью и принялась оформлять академический отпуск. Отец ее ребенка Галине Мироновне известен, хотя не лично: Лизин сокурсник и приятель. Лиза вроде бы была в него влюблена, но очень скоро пришла к выводу, что лучший «формат» для их отношений – это дружба. Замуж за него Лиза выходить отказалась наотрез, однако беременность решила сохранить. Не столько из жажды иметь ребенка, сколько из соображений, что аборт может сказаться на ее здоровье и способности к деторождению в будущем.

Мать решение Лизы приняла в штыки: отчасти из-за беспокойства за судьбу дочери, отчасти из-за финансовых трудностей. Жили они более чем скромно: Галина Мироновна трудилась на швейной фабрике с зарплатой в десять тысяч рублей, Лиза получала крошечную стипендию, которая, ввиду ее «академки», должна и вовсе исчезнуть. Правда, была у них квартира покойной бабушки, которую они сдавали, получая за нее двадцать тысяч. Но интересный нюанс: бабушка Лизы приходилась бабушкой и ее двоюродной сестре Ирине. В силу чего наследство принадлежало обеим внучкам (так завещала бабушка), а доход от сдачи квартиры делился поровну между кузинами. Итого, Лиза с матерью вдвоем жили на двадцать тысяч рублей (зарплата Галины Мироновны плюс половина от сдачи квартиры), а в перспективе эту сумму предстояло делить не на двоих, а на троих, с учетом грядущего младенца. Выходили совсем крохи…

Сдачей бабушкиной квартиры занималась Лиза. Когда жильцы неожиданно съехали, Лиза дала объявление в газету. Откликнулся на него какой-то агент по недвижимости, предложивший сдать квартиру иностранцам, французам. За это денег обещали в два раза больше, с условием, что Лиза будет заодно служить гидом своим постояльцам. Так что Лиза с ними две недели «валандалась», как выразилась Галина Мироновна, – возила их по всяким московским достопримечательностям. Дочка была рада: она французский в университете учила и сочла, что, помимо денег, выйдет ей еще и практика в языке.

А по окончании пребывания эти люди – семейная пара, по словам Лизы (Галина Мироновна их не видела ни разу), – уговорили Лизу поехать за границу, отдохнуть.

– Но вы сказали, что Лиза отправилась в Италию? – вопрошал Кис. – А постояльцы ее французы… Они не к себе пригласили Лизу? Ведь, как я понял, у вас туговато с деньгами. Одно дело, если эти французы пригласили вашу дочь погостить у них. И совсем другое, если Лиза полетела на свои средства в Италию! Билеты, гостиница, питание… Это стоит немалых денег.

– Я с Лизкиных слов знаю… Она говорила – французы. А почему в Италию… не знаю я. Как-то не задумалась… и не спросила дочь.

Понятно. Отношения матери с дочерью были весьма прохладными, если не сказать – конфликтными. Посему со стороны дочери доверительности не имеется, а со стороны матери имеется «принципиальное» безразличие, вызванное конфронтацией взглядов… Не слушаешь, мол, меня, поступаешь по-своему – так я устраняюсь…

О-хо-хо, как же люди умеют испортить себе жизнь! Себе и заодно близким – вот в чем беда. Да плюс алкоголь, который изрядно мешает умственной деятельности.

Галина Мироновна, будто почуяв мысли детектива, вдруг встрепенулась.

– А что такое… А почему вы спрашиваете? Неужто с Лизой что?..

Наконец-то! Кис уж начал было думать, что маменька совсем непробиваемая.

– Пока нет, – суховато ответил Кис. – Пока что беда приключилась с Ириной, Лизиной двоюродной сестрой.

– С Иркой? Господи боже мой, что с этой лахудрой могло приключиться?

– «Лахудрой»?

– Да та еще штучка! Жуть как хотела в столицу пробиться, к нам пожить просилась, – сама-то она вологодская. А куда к нам – сами теснимся! Ей все красивая жизнь мерещится, Ирке! Девка она видная, ничего не могу сказать, но дура редкая. Думает, что в Москве богатые женихи на каждом углу ее поджидают! А тут своих красоток навалом, и все по углам стоят, в ожидании женихов-то! Я так Ирке и сказала: кому ты тут нужна, лахудра провинциальная?

– Она обиделась? – заинтересовался Кис.

Обидевшаяся «лахудра» могла сделать что-то нехорошее Лизе, и та, как знать, отомстила ей…

– Без понятия. Главное, я ее отвадила. А что такое с ней, что с Иркой-то? Вы сказали – беда…

– Погибла она. Во Франции, на юге. Утонула в озере.

Лизина мать впала на некоторое время в молчание. Затем вдруг поднялась и ушла в комнату. Детектив терпеливо ждал ее возвращения.

Вернулась она с чайной чашкой в руках, но гостю чаю не предложила. И то: насколько мог видеть Кис, в чашке ее красноватыми отблесками светилась какая-то настойка, типа «рябиновки-малиновки». Галина Мироновна сделала несколько быстрых глотков и заговорила.