– Я подумываю о том, чтобы не давать ему спать, пока он не умрет. Бессонница намного хуже всего, что ты перечислил, дорогой, если она длится достаточно долго. Рассудок жертвы рассыпается еще до того, как она перестает дышать. Начинаются галлюцинации, проявляются худшие фобии. Человек умирает внутри собственного ада, из которого невозможно бежать.

– Гвен, создается впечатление, будто ты уже пользовалась этим методом. – (Она промолчала. Я пожал плечами.) – Ну, что бы ты ни решила, дай мне знать, чем я могу помочь.

– Непременно, сэр. Мм… я склоняюсь к тому, чтобы утопить его в гусеницах. Но не знаю, где взять столько гусениц, разве что заказать на Земле. Хотя… всегда можно воздействовать с помощью бессонницы. А под конец сделать так, что обреченный породит собственных гусениц, стоит лишь намекнуть. – Она вздрогнула. – Schrecklich![16] Но только не крысы, Ричард. Ни за что. Даже воображаемые.

– Милая женушка, я рад, что для тебя существуют хоть какие-то границы.

– Конечно существуют! Любимый, ты удивил меня, когда сказал, что дурные манеры – преступление, которое должно караться смертью. Меня больше заботит зло как таковое, чем дурные манеры. Я считаю, что зло не должно оставаться безнаказанным. Бог не спешит наказывать за него, и это меня не устраивает. Я хочу, чтобы все свершилось здесь и сейчас. Возьмем, к примеру, грабителя: когда он пойман, надо тут же его вешать. А поджигателей – сжигать на костре на месте устроенного ими пожара, лучше всего на неостывшем пепелище. Ну а насильников…

О том, какую замысловатую казнь Гвен уготовила насильникам, я так и не узнал, поскольку перед нами возник вежливый бюрократ – седой мужчина с перхотью и приклеенной улыбкой.

– Доктор Эймс?

– Он самый.

– Мангерсон Фиттс, помощник заместителя администратора отдела дополнительной статистики. Я вами займусь. Вы наверняка понимаете, что Управление сейчас целиком поглощено введением в строй нового сегмента. Приходится решать множество вопросов, связанных с временным переселением и нарушениями привычного порядка вещей, прежде чем все мы сможем начать новую жизнь в более обширном и более совершенном «Золотом правиле». – Он победоносно улыбнулся. – Как я понимаю, вы хотите видеть Управляющего?

– Совершенно верно.

– Прекрасно. Ввиду нынешних чрезвычайных обстоятельств я помогаю сохранить на время реконструкции высокое качество обслуживания гостей «Золотого правила», которым мы так гордимся. Я уполномочен исполнять обязанности Управляющего. Можете считать меня его вторым «я»… ибо я и есть Управляющий во всех отношениях. Эта дама… возможно, с вами?

– Да.

– Мое почтение, мэм. Очень приятно. А теперь, друзья, прошу пройти со мной…

– Нет.

– Простите?

– Я хочу видеть Управляющего.

– Но я же вам объяснил…

– Я подожду.

– Видимо, вы меня плохо поняли. Прошу про…

– Нет.

В этот момент Фиттсу следовало схватить меня за шиворот и вышвырнуть пинком под зад. Конечно, со мной такое легко не пройдет – я обучался боевым искусствам у дорсаев[17], – но поступить он должен был именно так. Однако ему мешали традиции, привычки и установленные правила.

– Гм… – Фиттс озадаченно уставился на меня. – Но вы должны, вы же понимаете…

– Нет, не понимаю.

– Я пытаюсь объяснить вам…

– Я хочу видеть Управляющего. Он не говорил вам, как надо поступать с сенатором Кантором?

– Сенатором Кантором? Сейчас… это сенатор из… гм…

– Если вы даже не знаете, кто это, откуда вам известно, как с ним поступать?

– Э-э-э… погодите минуту, я проконсультируюсь…

– Лучше возьмите нас с собой. Похоже, для решения этого крайне важного вопроса ваших полномочий недостаточно.

– Э-э-э… прошу подождать здесь.

– Нет. – Я встал. – Лучше я вернусь. Возможно, сенатор уже ищет меня. Передайте Управляющему, что, к сожалению, я не сумел решить этот вопрос. – Я повернулся к Гвен. – Идемте, мадам. Не будем заставлять его ждать.

Интересно, заметил ли Мангерсон, что местоимение «его» могло относиться к кому угодно?

Гвен тоже встала и взяла меня за руку.

– Прошу вас, друзья, – поспешно сказал Мангерсон, – не уходите! Гм… пойдемте со мной. – Он двинулся в сторону двери без таблички. – Подождите минуту, пожалуйста.

Он отсутствовал больше минуты, но все равно недолго. Когда Фиттс вернулся, лицо его кривилось в улыбке, – именно это выражение будет самым подходящим.

– Сюда, пожалуйста! – сказал он и провел нас в дверь без таблички. Пройдя по короткому коридору, мы оказались в кабинете Управляющего.

Хозяин кабинета сидел за столом. На его лице не было привычного отеческого выражения, знакомого всем по «Слову Управляющего», которое так часто появлялось на всех терминалах. Наоборот, мистер Сетос выглядел так, словно ему попалась какая-то гадость в овсянке.

Не обращая внимания на прохладный прием, я остановился в дверях. Гвен встала рядом со мной. Когда-то я делил свое жилище с весьма привередливым котом (а бывают ли другие?): когда ему предлагали еду, не полностью соответствовавшую его вкусам, он застывал и со сдержанным достоинством демонстрировал оскорбленные чувства – что не так-то просто для существа, чья морда целиком покрыта шерстью, поэтому в основном он использовал язык тела. Вспомнив того кота, я проделал то же самое перед мистером Сетосом: я стоял… и ждал.

Сетос долго таращился на нас, потом все же встал, слегка поклонился и произнес:

– Мадам… не соизволите ли сесть?

При этих словах сели мы оба. Один-ноль в нашу пользу. Без Гвен у меня ничего бы не вышло, но она оказала мне неоценимую услугу. Стоило моей заднице коснуться кресла, как Сетос никакими силами не вытащил бы меня оттуда, пока я не добьюсь желаемого.

Я сидел неподвижно и молча ждал.

– Ну? – спросил Сетос, когда его кровяное давление достигло критического уровня. – Вам удалось с боем прорваться ко мне в кабинет. Что это за чушь насчет сенатора Кантора?

– Полагаю, вы мне сами расскажете. Это вы переселили сенатора Кантора в жилой модуль моей жены?

– Гм? Не смешите. У госпожи Новак однокомнатный модуль с минимальными удобствами, самый маленький в первом классе. Если бы сюда прибыл сенатор из «Стандард ойл», ему, разумеется, выделили бы люксовые апартаменты.

– Вероятно, мои? Потому вы меня и выселили? Ради сенатора?

– Что? Не искажайте моих слов. Сенатора здесь нет. Мы были вынуждены попросить некоторых гостей, в том числе вас, переселиться в другие модули. Вы же понимаете: для установки нового сегмента нужно эвакуировать все жилые модули и общественные пространства, примыкающие к кольцу номер сто тридцать. Придется временно потесниться, чтобы предоставить жилье перемещенным гостям. Насколько я помню, в вашем модуле разместят три семьи. Само собой, ненадолго.