из них, не без приглашения, наведывались в Кириллов-Белозерский монастырь. И в этом также чувствовалась рука Андрея Щелкалова.

Не мог мудрый Мелетий не удовлетворить желания царя Фёдора и русского духовенства относительно патриаршества, ради необходимости сохранить с Россией добрые связи.

«Восточная Церковь и четыре Патриархаты Православныя не имеют другого покровителя, кроме твоей царственности, – писал патриарх Мелетий царю Фёдору. – Ты для них как бы второй Великий Константин!».

* * *

Весной 190… неважно какого года в Москве состоялось заседание правления Общества ревнителей русского исторического просвещения. Когда оно подходило к концу, были заслушаны отчеты о деятельности народных библиотек; рассмотрены исторические исследования, представленные на премию; обсуждены проблемы преподавания истории. Разговор незаметно свернул на тему, интересную для всех присутствующих: какой исторический источник можно считать достоверным…

– Скажите, граф, какого критерия подлинности придерживаетесь Вы в своих исследованиях? – обратился к С. Д. Шереметеву один из представителей Общества.

– О, этот вопрос самый сложный, – отвечал Шереметев. – Я стараюсь собрать как можно больше разнообразных данных, связанных с проблемой, потом приходит осмысление… Обратимся к эпохе Смуты… Как я был удивлен, когда прочитал грамоту тушинского вора защитникам Смоленска, написанную им в 1608 году. Там значилось: «Изменник, богоотступник и попратель веры Христовой Василий Шуйский нас называет Богоотступником, будто я Гришка Отрепьев». О чем говорит этот документ? О том, что тушинский вор, выдающий себя за спасшегося Димитрия I, не отождествлял его имя с именем Отрепьева!

– Но ведь это документ подлинный, а содержание его можно трактовать по-разному… А встречались ли Вам, граф, откровенные подделки? – поинтересовался другой член Общества ревнителей.

– О, и не однажды… Этим ремеслом овладеть не сложно, а все, что было предъявлено Шуйским и его «приятелями» после 17 мая 1606 года, очень подозрительно, ибо тогдашняя его цель – обнародование «безумных» распоряжений и замыслов Расстриги. Хотя, на самом деле эти документы никак не соотносятся с его действительным обликом, с его умом и здравым смыслом, с его откровенным признанием, что он призван «не для праздности». Достаточно открыть Собрание Государственных грамот и договоров, чтобы убедиться в этом… И еще хочу заметить, что Петр I изучал царствование Расстриги и документы, подписанные им, и находил в его приемах много такого, чему он, едва ли случайно, подражал…  – отвечал граф.

– Но, граф, ведь есть и о Смутном времени источники, почитаемые всеми за основные. Например, «Сказание» Авраамия Палицына… – возразил ещё один представитель Общества.

– Да, в подлинности «Сказания» сомневаться не приходится… – казалось, согласился Шереметев. – Но ведь источник – это, прежде всего, его автор, взгляды и настроения которого он, источник, и отражает. А каких взглядов на самозванчество придерживался Авраамий Палицын, сказать трудно. В его бурной биографии есть и бегство из-под Смоленска, когда он покинул русской посольство, и ссылка в Соловецкий монастырь, куда его отправил царь Михаил… Он не внушал доверия целому ряду своих современников, так почему же мы должны безоговорочно доверять его «Сказанию»?

– Граф, Вы внимательно изучали Следственное дело. Всем ли показаниям, по-вашему, можно доверять? – был задан следующий вопрос.

– Я бы не стал ставить вопрос таким образом. У каждого, кто ставил свою подпись под опросным листом, были собственные соображения и резоны. Взять, например, настоятелей Углицких монастырей – Воскресенского – архимандрита Феодорита. Его показания отличаются сдержанностью и осторожностью. Игумен Алексеевского монастыря – Савватий дает самые определённые и подробные показания. Игумен Покровского монастыря – Давид во всем вторит ему. Но вот что удивительно для меня, так это то, что нет показаний игуменьи Богоявленского женского монастыря – Анастасии, а ведь она должна была быть ближе всех к царице Марии Нагой.

– Граф, ведь священство, по определению, не может взять на себя грех клятвопреступления. Значит, все, что они говорят должно быть правдой! – возразил один из членов Общества.

– Да, но вокруг каждого из них наматывается клубок совпадений. Возьмем настоятеля Спасского собора протоиерея Степана, который, кстати, был духовником Григория Нагого. Он – высший представитель угличского духовенства и особенно почитался митрополитом Ростовским Варлаамом Роговым. В своих показаниях он раскрывает интересную ситуацию: он был послан Михаилом Нагим на подворье к Михаилу Битяговскому с тем, чтобы найти там и принести «палицу железную». Странная депутация за «палицей». Не производился ли таким образом осмотр двора Битяговского и его лошадей? А настоятель Царя-Константиновского храма священник Богдан подробно рассказывает и о гибели Битяговского, – пояснил граф.

– Граф, но мы говорим только о письменных источниках, но ведь бывают и другие! – возразил член Общества, первым начавший дискуссию.

– Конечно, например, устные. Я слышал от угличских старожилов, что от дворца к реке есть подземный ход, и он идет под Волгой. Для большей ясности необходим план Кремля Угличского и расчет расстояний…

* * *

Подслушанный разговор

Наезженная дорога вела через густой лес. В конце июля 190… года, лёгкий возок, запряжённый парой лошадей, катил в Тотьму – маленький город, по меркам начала XX века – крошечный, затерявшийся на просторах Вологодской земли. В пролётке кроме кучера сидели двое – солидный мужчина лет шестидесяти с клинообразной седой бородкой и усами, в дорогом светлом костюме и в светлой шляпе и дама лет сорока, не раз бывавшая в этих местах. Сведущую даму, в Тотьму тянула тайная связь этого города со Смутным временем. Знала она и то, что в этом городке родилась поговорка – «тотмичи – Расстригины затейщики…». Но объяснить её интерес до конца мог лишь человек, раскрывший в своих изысканиях его смысл – граф Сергей Дмитриевич Шереметев. Это он сидел рядом с дамой в пролётке и между ними шёл оживлённый разговор.

– Интересуясь не один год Смутным временем, я прочитала множество ваших работ по этой теме, опубликованных и неопубликованных, последних было гораздо больше. Вы, граф считаете себя дилетантом, но, всегда повторяете слова Писания: «Что скрыто от великих, то открыто малым сим…». Согласна, но вы знакомили со своими трудами профессиональных историков, хотя мало кто из них серьезно вникал в ваши исследования. Однако мне кажется, что глубже и шире, чем граф Шереметев, Смутное время не изучал никто, – восторженно излагала дама.

Тут возок слегка подбросило на кочке, и она на несколько секунд замолчала. Вековые деревья неторопливо проплывали мимо собеседников. Ямщик, погоняя лошадушек вожжами, не повернув головы, вероятно, даже и не прислушиваясь к разговору, что-то мурлыкал себе под нос. Шла вторая половина дня и солнечные блики золотили лишь верхушки елей справа от дороги.

– Знаете, сударыня, занимаясь самыми разными аспектами этого периода, я зачастую не раскрывался полностью, ограничивался лишь намеками, рассчитывая, не раз возвращаться