Российского. Справа от него сидел тёмнорусый человек менее преклонного возраста, с умными, цепкими серыми глазами. Лишь только первые нити седины тускло высвечивали у него на висках. Он носил густые, почти чёрные усы и явно, не в пример другим, брил бороду. Голову его покрывала высокая меховая шапка, боярского покроя. Одет он был не менее богато, но с почтением взирал на председателя стола. Левее председателя сидел средовек[17], с русой ухоженной бородой и усами. Синие внимательные, проницательные глаза, манера вести себя свидетельствовали о природном уме и врождённом благородстве. Манера поведения его выдавала в нём опытного воина и воеводу. Его голова также была увенчана высокой шапкой. Трое других были явно менее влиятельны, чем трое первых. Одеты они были богато, но не выделялись столь значительно. Эти трое также сидели в шапках, несмотря на летнее тепло. Такова была уж древняя традиция, что завелась у русских князей и бояр ещё со времён Золотой Орды. (Там и перед ордынским царём шапку не ломали, а вместе с мурзами, беками и батырами ордынскими в шапках на советах с царём восседали).

– Ныне же пришед срок, помыслити нам, братие, содруги и бояре, како потрудити ся в деле наследования царского стола и власти законным чадом нашим – царевной Феодосией, – спокойно, вкрадчиво, но твёрдо произнёс глава стола.

– Благослови тя Господь, батюшка наш, великий государь, уж немало перемолвили и помыслили о том. Имеем высказать те, государь, замыслы своя, – произнёс сидевший вторым слева от главы стола, худощавый, невысокий человек почтенного возраста.

Это был первый дьяк Московского государства, хранитель государственной печати (по сути – канцлер) Андрей Щелкалов.

– Позволь, государь наш, молвити? – испросил разрешения говорить средовек, сидевший непосредственно слева от председателя стола.

Тот одобрительно склонил голову и воззрел на спросившего.

– По разумению и по обычаю нашему от дедов и прадедов положено и ясно, что царевна без царя царьства не приемлет. Но коли быти царевичу-отроку из древнего царского роду и христьянской веры, то почему бы не приять такового к нам и не обручить с царевной нашею. Тем временем, как войдёт в возраст царевна, и царевичу тут бы возрасти и язык русский узнати, и веру и закон наши прияти, да уразумети. А как возрастёт царевна Феодосия, так венчать царевича на царьство и выдать замуж за него царевну, – с достоинством изложил муж.

– Верно сказываешь, брате Феодоре, – изрёк тот, кого все называли «государь».

– Позволь, государь? Есть, царь наш батюшка, тут разномыслие промежи нас. Християнских царьств и государств много среди полуденных соседей наших, но нету таковых, чтобы православную, апостольскую веру блюли. Потому и спорили мы, государь, куда взоры свои обратити и в какую сторону посылов направити за рубеж, – рассудительно произнёс черноусый, сидевший справа от государя.

– Вели молвити, государь, – с долей нетерпения произнёс, слегка нервничая, первый дьяк. – Потому, государь наш, шурин твой Борис Фёдорович и мыслит так, что не знатностью рода и происхождением избранника руководствоваться надо ти в деле сем. А надо избрати нам отрока из королевского рода – из такого государьства, где сила промышленного люда видна, где торговля и хозяйство налажены, где города у моря с гаванями и причалами стоят, где корабли морские во множестве имеются. Только думается нам, что хоть и приимем мы такового, и обретéм многая, но ещё более потеряем во многом. Ибо не найдем там соузников себе против крымскаго царя и турскаго султана.

– Государь мой, дозволь молвить! Нам к Студёному, да к Полуденному-Варяжскому морям[18], батюшкой твоим, государем Иоанном Васильевичем путь ещё проторён. И на тоем пути у нас два соузника – Англия да Дания. В Дании, государь, живёт отрок – Великий князь Иоганн (герцог Ганс Датский), а в Англии – сродники королевы Елизаветы, то ж отроческаго возраста. А королева дружбы нашей ищет, – привёл своё доказательство усатый и безбородый – царский шурин Борис Годунов.

– Государь наш, вели довести. Разумно было бы нам с Великими князьями Литовскими, иль лядскими королями[19] породниться, ибо татары с турками и нам, и им исконные недруги. Да и твои прародители не раз с Великими князьями Литовскими роднились. Вот и прабабка твоя – Софья Витовтовна родом от литовских князей. Другое опасно здесь – многие порубежные земли спорные межи нами и Литвой. И с той поры, как приняла Литва унию[20], нелегко там стало православным християнам. Зато есть ино государство, с коим не имеем мы сопредельных земель, и государство то – давний недруг Бахчисарая и Истамбула – Римское царьство. Нынешние Римские кесари из древнего немецкаго рода Габсбургов. А войско у них зело многочисленно и обучено добре ратному делу. Есть там и отроки кесарьскаго происхождения, – в противовес Борису Годунову вещал муж, сидевший слева от государя, которого царь называл братом Феодором.

– Позволь, отец и царь наш? – спросил, привстав со скамьи, сидевший крайним справа пожилой, дородный боярин Фёдор Мстиславский. – Ты, Фёдор Никитич, тогда уж бери выше. Чего бы нам гишпанского королевича не избрать и не пригласить? Гишпанские короли – прямые потомки Габсбурговского рода. Только у Римского кесаря ни морского берега, ни гаваней, ни кораблей нет. А у гишпанских королей и войско первейшее, и кораблей не счесть, и владений намного поболе, чем у кесарей, что в Старом, что в Новом свете.

– Это ты поторопился, князь Фёдор! – довольно громко укоротил Мстиславского государев шурин. – Аглицкая королева Елизавета – союзница наша, и с Гишпанским королём к войне готовится. Воевать будут за Полуденные моря и морские торговые пути. И не достоит нам с Англией мир и согласие хоронить. Торговать надо ти с Англией. Аглицкие торговые и промышленные люди давно к нам по Студёному морю путь в город Архангельский проложили.

– Великий государь наш, Феодор Иоаннович! Дозволь и мне, – слуге твому, – слово произнесть, – сказал пятый доселе молчавший, востроносый боярин с жидкой светлой бородёнкой и хитроватыми голубыми глазами. – Прав, государь, слуга царский и конюший твой Борис Годунов. Немочно нам ныне с Англией ругати ся. Но и Дания, как и Англия суть – помощники нам толико в войне со Свейским королевством[21]. Хотя короли у них из достойных родов и семейств. Но может нам о свейском королевиче поразмыслити? Да и до сей поры ведь со свеей мира мы не обрели.

– Бог с тобой князь, Василий Иванович! Захотят ли свеи родниться с нами? С ими, как и с ляхами, да и с литвой бед не оберешси. И волости порубежные не отдадут свеи. А и