— А можно мы будем обниматься не только в эту неделю?

— Ну конечно. — Так же, шёпотом, ответила я. — Ты мой замечательный. Я тебя очень люблю. Я буду обнимать тебя, пока тебе не надоест.

— Мне никогда не надоест. — Егор отпустил меня, прижал к себе своего слонёнка, и я накрыла их одеялом.

Как бы мне хотелось сейчас лечь рядом, слушать его сопение, дышать его волосами… Сейчас — пока он ещё способен иногда становиться маленьким мальчиком…

* * *

Когда я вернулась и села в своё кресло, Андрей поглядел на меня так, словно хотел о чём-то спросить. Но промолчал.

Я посмотрела в окно. Точнее, это была стеклянная стена, выходящая во двор, спланированный и засаженный в лучших традициях ландшафтного дизайна.

Андрей, поймав мой взгляд, взял со стола пульт, нажал несколько кнопок. Свет в комнате погас, лёгкие прозрачные занавеси раздвинулись, а снаружи зажглись белые матовые шары, тут и там разложенные в траве. Гостиная освещалась теперь светом из сада. Ещё зелёная трава, покрытая опадающими листьями, ветви кустов и деревьев, колеблемые лёгким ветром — всё было влажным от моросящего дождя и беспрерывно искрилось. Двор казался таинственным, полным загадок и тайн, и в то же время очень романтичным…

Я вдруг вспомнила, как однажды мы с Егором устроили небольшой переполох в этом тихом уголке.

Это случилось в…

Воскресенье, 18.09.2005.

Сегодня произошёл случай, после которого, меня вполне могли бы уволить без выходного пособия…

Стояли совсем не сентябрьские жаркие дни. Чтобы отвлечь своего подопечного от видеоигрушек в кондиционированном доме, я придумала урок ботаники в саду. В ботанике, разумеется, я смыслила не больше любого среднестатистического гражданина, поскольку все приобретённые в далёкой школе знания, а потом вяло закреплённые в институте, благополучно выветрились за ненадобностью… Но в саду было так много разных растений, что одно разглядывание их становилось и удовольствием, и назиданием.

К тому же, я недавно узнала от самого Егора о его личном агрономическом опыте. Весной он закопал в дальнем углу сада несколько картофелин, которые дали приличный урожай, и в середине августа внук гордо отвёз пакет свежего картофеля своему дедушке на день рождения. А ещё там же у него проросли две тыквенных семечки, и теперь в зелёной траве красовались среди огромных лопухообразных листьев целых восемь ярко-оранжевых тыкв.

Мне никак не удавалось выманить Егора на свежий воздух — у отрока не было никакого желания выходить в сад. На мои призывы полить жаждущие тыквы он ответил, что домработница поливает их каждое утро.

Тогда я взяла две большие лупы, которые они с отцом использовали для разглядывания марок, и приставила их к глазам в виде очков — отражение в зеркале впечатлило меня. Я вошла в гостиную и окликнула парня:

— Егор!

Он повернулся ко мне и рассмеялся.

— Пошли на цветы и на букашек любоваться!

Парень сдался.

Больше часа мы ползали по траве, ходили, склонившись над альпийскими горками, и разглядывали всё, что попадалось пред наши вооружённые мощными линзами очи, то и дело подзывая друг друга, чтобы разделить свой восторг с товарищем. Нам открылся новый, удивительный мир, в который большинство людей не удосуживается заглянуть, если вообще помнит о его существовании.

— Баста! — Сказала я. — У меня спина уже не гнётся, я полежу.

И легла на густую стриженую траву.

Егор отдал мне свою лупу и сказал:

— Пойду, полью тыквы.

Он открыл воду, взял шланг и пошёл в дальний угол сада. Я лежала, наслаждаясь теплом земли, запахами всё ещё свежей зелени и пением птиц в лесу, который начинался прямо за задней оградой двора.

Вдруг меня накрыл сноп холодных брызг — я так и не поняла: случайно или нарочно мой подопечный направил на меня этот брандспойт.

Я взвизгнула от неожиданности и вскочила на ноги.

Егор стоял на расстоянии метров двадцати и смотрел на меня то ли испуганно, то ли выжидающе.

— Ах, ты так! — Закричала я, встав в позу нападения.

Егор оставил шланг и бросился наутёк.

Тогда я включила оросительные фонтанчики, и принялась загонять его под пульсирующие струи воды.

Мы оба вымокли, выдохлись и упали в высокую траву — её не выкашивали вдоль ограды, за густыми кустами.

— А-ха-ха! — Заливался обессилевший Егор.

— А-ха-ха! — Передразнивала я его.

Потом мы стали соревноваться — кто кого перекричит. Мы вопили и визжали во всю мочь.

Вдруг я услышала почти над ухом:

— Ни с места!

Из-за кустов появился Борис. Он стоял на полусогнутых ногах, а обе его руки были подняты к плечу в весьма характерном жесте. Мы с Егором опешили и уставились на Бориса.

Когда тот понял, в чём дело, он резко отвернулся и незаметно спрятал пистолет под пиджак. Потом снова повернулся к нам и сказал:

— Простите. Продолжайте. — И так же резко исчез, как и появился.

Мы с Егором переглянулись и подавились смехом.

— Ну и влетит же мне! — Сказала я, когда мы, успокоившись, лежали всё в той же траве и переводили дух.

— Не, не влетит, — успокаивал меня Егор.

— Ты что! Ещё как влетит… — настаивала я. — Меня, скорей всего, завтра же уволят.

— Я тогда тоже уволюсь! — Сказал он.

Я глянула на парня: шутит?

Но он был абсолютно серьёзен.

* * *

Вечером, когда отец Егора позвонил, чтобы справиться, как наши дела, я рассказала ему об инциденте и искренне извинялась за свою несообразительность.

Сергей Егорович рассмеялся и сказал, что он уже в курсе, ничего страшного, и что мы с Егором можем продолжать в том же духе, правда, желательно бы в следующий раз предупредить охрану, если мы решим побеситься.

20.10.2005. Четверг.

Гостиная освещалась теперь только светом из сада. Ещё зелёная трава, покрытая опадающими листьями, ветви кустов и деревьев, колеблемые лёгким ветром — всё было влажным от моросящего дождя и беспрерывно искрилось.

Это воспоминание о забавном эпизоде, сблизившем нас тогда с Егором ещё на один… да нет, пожалуй, на целых два воробьиных шага, слегка пригасило мои расплескавшиеся, не до конца осознанные чувства.

— Как красиво, — сказала я, глядя на освещённый мерцающий сад.

Но переключиться на светскую беседу никак не получалось…

Андрей ничего не ответил.

— Вам Сергей не говорил ничего в последние дни о Егоре? — Спросила я без перехода: в конце концов, это единственное, что меня по-настоящему занимает и волнует здесь и сейчас!..

— Говорил.

— Значит, вы знаете всё и можете понять, что со мной происходит. — Я помолчала, по-прежнему безрезультатно пытаясь справиться с собой. — К тому