обрезанными по форме шара, был пределом мечтаний по сравнению с нашим заросшим клочком земли. На мощеной подъездной дорожке я обнаружила «Мустанг» Люциана. Знала бы, как устроить короткое замыкание, обязательно бы это провернула. Все-таки вечные не должны привязываться к такой банальной вещи, как машина. Пока я продумывала осуществление своих криминальных фантазий, спину начало покалывать. Я со вздохом обернулась. У меня появилась компания.

– Я знаю, что ты здесь, – прошептала я. – Покажись.

Когда я снова глянула на «Мустанг», Люциан облокотился на капот. Он надел черную кожаную куртку и повязал на шею серый шарф. «Демоны вообще болеют?» – пронеслось у меня в голове. И еще очень интересно, как он вышел и прошел мимо меня. Во всяком случае, дверью он не пользовался…

– Ты и правда без труда с этим справляешься, – сказал он. Странно, его присутствие успокаивало. Ничего удивительного, в конце концов, он-то не врал мне годами.

– Намекаешь на мое отстраненное самообладание или истеричное бегство? – осведомилась я.

Он улыбнулся:

– Скорее на ту часть, в которой я – бессмертный демон, крадущий эмоции, хотел тебя убить.

– Ах, это… – протянула я и махнула рукой. – Мы все иногда чуть-чуть ошибаемся. Ты пробовал ходить на групповую терапию?

Бессмертные брови приподнялись. Он тихо рассмеялся, но тень серьезности в глубине его взгляда не рассеялась.

– Я фанат твоего цинизма, Ариана. Но это не вполне нормально.

«Потрясающе, снова советы…» Я вскинула руки вверх и забегала туда-обратно по дорожке.

– Почему все хотят, чтобы я сошла с ума или свалилась в обморок? Боже мой, я управляла машиной своей загипнотизированной подруги и одновременно чуть не оторвала голову демону проводом прикуривания. Я выжила в автокатастрофе и получила несколько серьезных травм, а потом меня облапал мерзкий гад, прежде чем ты обратил его в пыль. И только тогда я потеряла сознание. Если я тогда не слетела с катушек, с чего бы мне это делать сейчас, когда мне рассказывают, как вы называетесь?

– Ты неожиданно узнала про отца, – осторожно заметил Люциан. Я кивнула. Это, несомненно, выбило меня из колеи. Но больше потому, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Ты себе представить не можешь, как часто я желала, чтобы он не был моим отцом, – пробормотала я. Зеленые глаза Люциана заинтересованно разглядывали меня, но он промолчал. Не прозвучало даже предложения вернуться в дом. Он просто стоял и ждал.

– Ты пойдешь за мной, что бы я ни делала, да? – недоверчиво уточнила я.

Его ответ состоял из виноватой улыбки и движения плечом.

– Либо так, либо Лиззи и ее папа затащат тебя внутрь и привяжут к кровати, пока ты снова не придешь в себя.

Я застонала и потерла виски.

– Хорошо, если ты у меня на хвосте, то ты же меня и подвезешь.

Он расплылся в улыбке и открыл передо мной пассажирскую дверь:

– Всегда к вашим услугам, мисс Дэйзи[5].

Как только я уселась, Люциан элегантно скользнул за руль. Он повернул ключ зажигания и вопросительно посмотрел на меня:

– Куда едем?

– Без разницы. Куда угодно, где я смогу купить выпивку. Что-нибудь покрепче, – ответила я. Краем глаза я уловила его критический взгляд, перед тем как он, тихо посмеиваясь, поехал вперед.

– Я бы тоже не отказался выпить.

Каждой клеточкой своего тела я чувствовала рев двигателя. Это было более чем необычно. Я не просто сидела в шикарном спорткаре, на который всего несколько дней назад могла только мысленно пускать слюни. Все гораздо хуже: я сидела в нем вместе с демоном. У меня была тысяча вопросов, но я не знала, с какого начать. Как если бы мне дали запутанный клубок ниток, а отыскать конец не получалось.

«Ну что, поболтаем?» Но о чем безобидном можно спросить бессмертного? Я очень сомневалась, что он сочтет захватывающей тему современных погодных условий.

– А где ты уже поучаствовал? В плане… мировой истории, – спросила я по наитию. – Был Чингисханом? Ганнибалом? Наполеоном?

Люциан скептически покосился на меня, словно точно знал, что я замышляла.

– Я всегда в основном держался в тени. Отец никогда не был сторонником подобного шоу, как он это называл, когда праймус играет важную роль в человеческом мире.

«Его отец?» Ага, значит, у демонов тоже есть родители. А принимая во внимание презрение, с которым Люциан говорил о своем отце, отношения между родителями и детьми у демонов не сильно отличались от наших. Я ухмыльнулась. Это мне знакомо.

– А ты слушался папу?

– Он заседает в Верховном Совете, – выговорил он преувеличенно бесстрастно. Но меня не проведешь: на вопрос он не ответил. Я решила испробовать легкую провокацию.

– Вау. Так ты избалованный ребенок, – выдала я негромко.

Люциан засопел. «Прямое попадание».

– Я бы так не сказал, – его челюсть так напряглась, мне даже послышалось, что у него зубы заскрипели. Не у одной меня тут сложные отношения с папочкой. «Или не папочкой».

Люциан угрюмо уставился на темную дорогу за стеклом. Я немножко подождала, чтобы дать ему возможность выговориться, но он молчал. Тогда я зацепилась за другое сказанное слово.

– Как же такой благородный член Лиги получает эмоции без исторических «шоу»? Работает клоуном на детских утренниках? – даже со своим воображением я не могла представить, чьи настолько высокие запросы не удовлетворял бы сын-Наполеон.

– Самым могущественным из нас больше не приходится что-то делать, чтобы питаться. У нас в распоряжении так много отмеченных людей, что можно насытиться раз десять за день.

«Отмеченные люди?» Я покопалась в памяти. Лиззи что-то такое упоминала.

– Почему тогда всем праймусам не поступать так же? – спросила я.

– Чтобы отметить человека, нужно вступить в определенный возраст и накопить значительную силу. Мало кто из людей принимает на себя такие обязательства, не требуя награды. Праймус передает человеку малую толику своих сил, излишнюю, а взамен получает свободный и эксклюзивный доступ к определенным эмоциям.

– Как мой гиперчувствительный слух. – Теперь мне стало ясно, почему Лиззи и Гидеон так обезумели. Они не знали, что печать Люциана мне ничего не стоила.

– Да, только те печати не теряют своих свойств на протяжении всей человеческой жизни. А отдать часть своих способностей – пускай всего на несколько десятилетий – могут позволить себе только сильнейшие праймусы.

Лиззи была права. Кардинальных отличий между праймусами и людьми не было: узкий круг элиты, которая заставляет остальных трудиться за них, парочка фанатиков, которым поклонялись, несколько чудиков, куча мелких преступников и несколько крупных, плюс пара-тройка идеалистов, стремящихся изменить мир к лучшему. Это было бы смешно, не будь оно реальностью.

– И сколько таких людей держишь ты сам? – казалось, сарказм в моем голосе задел Люциана.

– Ни одного, – сухо ответил он.

Я заулыбалась: