Дуб после обжига источал ароматы ванили, гвоздики и других специй, что придавало уникальные ноты их вину. Они были одними из немногих виноделов в Калифорнии, настаивавших на использовании таких дорогих бочек.

Катерина миновала ряды шардоне, на производстве которого также специализировалась винодельня. Бутылки покоились под наклоном, идеальным для созревания вина. Затем девушка вернулась к бочкам с каберне.

Когда родители иммигрировали в США, ее мать привезла с собой саженцы винограда, произраставшие когда-то на ее семейном винограднике в Бордо. Катерина подумала о том, как бережно мама относилась к саженцам, как выхаживала их после путешествия из Франции в Италию, а затем через Атлантический океан в Америку.

По привычке девушка стала на колени, проверяя, не текут ли бочки. Нет, все сухо.

– Buongiorno[7], Катерина.

Она вскрикнула, испуганная появлением Санто. Затем перевела дух, пытаясь прийти в себя.

– Ты мог бы предупредить меня, – выдавила она наконец.

Девушка была уверена, что Санто уехал, но он, скорее всего, ночевал в коттедже Рафаэля в Миль Э’Туаль.

А она вчера весь день провела с Джулианой. Почему он не уехал?

– Свет горел. – Санто поколебался. – Мы давно не виделись, – его баритон понизился еще на одну октаву. – Хорошо выглядишь, Кэт.

Девушка сделала шаг назад, стараясь держаться подальше от его магнетического биополя. Даже в полумраке ярко-голубые глаза Санто сверкали двумя сапфирами на фоне загорелой кожи, разбивая в пух и прах оборону вокруг девичьего сердца. Впрочем, как и всегда. Хлопковая рубашка и голубые джинсы плотно облегали его крепкое мускулистое тело. Она сглотнула, внезапно занервничав:

– Почему ты здесь?

– Меня хотел видеть Рафаэль. – Он остановился, всматриваясь в ее лицо, словно желая запомнить каждую его черточку. – Кроме того, Джулиана позвонила мне и заявила, что я должен присутствовать на приеме для виноторговцев. – Он увлажнил свои полные губы. – Если не хочешь, мы можем не говорить, но думаю, никто не будет против, если я возьму пару бутылок вина. Я хотел пораньше выехать в Дэвис.

Катерина не знала, что ответить. Она уставилась на этикетки бутылок, которые он держал в руках. «Каберне Хауэлл» 1953 года.

– Этот купаж мы создали вместе, – наконец выдавила она, касаясь этикетки. – Я тоже пришла за ним.

– Тогда держи эти. – Он протянул ей бутылки. – Хочу, чтобы ты знала – это было лучшее лето в моей жизни.

Катерину охватила дрожь. «Тогда почему ты не отвечал на мои звонки?» – хотелось ей закричать.

Она отвернулась, желая скрыть боль в глазах.

– Винцо пошел за тобой. Он вообще ведет себя как-то странно. – Санто с любопытством посмотрел на нее, затем кивнул. – Даже не знаю, что на него нашло. – Он остановился и провел пальцем по шву на бочке с вином.

Отчаяние Катерины было столь сильным, что стало практически осязаемым. Ей хотелось убежать, как тогда на вечеринке, но ноги не тронулись с места. Она вздернула подбородок, словно защищаясь, но при этом будучи не в силах отрицать своих чувств к Санто. Сколько она себя помнила, он был слишком важной частью ее жизни.

* * *

Санто родился в Монтальчино, и вскоре его родители умерли. Еще маленьким мальчиком он переезжал от одних итальянских родственников отца к другим, а в какой-то момент его послали к очередным родичам в Нью-Йорк. В возрасте десяти лет он приехал в Миль Э’Туаль и поселился у старшего кузена Рафаэля, который заменил ему отца.

С момента встречи Катерина была заинтригована этим человеком. Ее привлекали эта независимость, мягкий итальянский акцент, густые темные волосы, волнами спускавшиеся к воротнику.

Она учила его английскому, он ее – итальянскому. Однажды он умертвил воображаемых ею драконов возле входа в пещеру. Когда Катерина вспоминала, как они были близки, неугасающая боль сжимала ее сердце. Все было замечательно, пока не вмешалась Ава, назвав ее отношения с Санто неподобающими.

«Ты превращаешься в молодую даму, – сказала мать тогда, – пора оставить детство и детских друзей».

К тому времени Катерина уже поняла, что мать подразумевала Санто, а не Джулиану. Санто – рабочий, мальчик без семьи. Неприемлем для ее матери.

А теперь неприемлема и она!

Удовлетворенный качеством шва на бочке, Санто встал и изучающе посмотрел на девушку. Воцарившееся молчание стало неловким.

– Я думала, ты уже женат, – сказала она и тут же пожалела о своих словах.

– Брак – важное обязательство на всю жизнь. Я отношусь к этому серьезно, cara.

Cara. Катерина с внезапной слабостью в коленях вспомнила тот последний раз, когда он произнес это ласковое слово, обращаясь к ней.

– А ты? Я видел тебя с Тедом на вечеринке. – Он не отводил от нее взгляда своих выразительных глаз, и она почувствовала горечь в его голосе.

Катерина покачала головой. По какой-то причине она не могла говорить. Все, что она мечтала высказать ему за прошедшие два года, те злые слова – все вдруг исчезло. Она просто наслаждалась его присутствием.

Санто протянул руку и дотронулся до ее щеки.

– Ты сможешь когда-нибудь простить меня за то, что набросился тогда на тебя?

– Но ты не набрасывался… – Их желание было обоюдным. Невольно она прижалась щекой к его ладони, источавшей тепло. Как часто она жаждала его прикосновения! Его и только его. Но он отказался от нее. Жалела ли она о том, что занималась с ним любовью? Сначала, когда не могла с ним связаться, часто жалела, но после рождения Марисы – никогда, несмотря на то, что трудностей прибавилось.

В горле стал комок, и она отступила на полшага назад.

– Я звонила тебе, писала! Много раз!

Санто тяжело моргнул.

– Знаю.

– Тогда почему не отвечал? Почему не перезванивал?

«Почему бросил меня?» Но ответ она уже знала. Если бы он любил ее, то никогда бы не разорвал отношений. Боль пронзила ее с новой силой.

– Мне очень жаль, Катерина. – Ответ прозвучал устало.

Сделанного не воротишь. И скоро она уезжает в Италию. Катерина качнула в руке бокал, который он ей протянул, и попыталась скрыть выражение муки, написанное на ее лице.

– Почему ты убежала от меня на вечеринке?

Нахлынули эмоции. С чего начать? Слова застряли в горле. Она молчала.

– Значит, это все. Прощай. – Санто развернулся, собираясь уйти.

Катерине очень хотелось его окликнуть, кинуться за ним, рассказать все, что было на душе, и сообщить о ребенке. Но она не смогла выдавить ни слова, а ноги не сдвинулись с места.