— Во-о-от! Сейчас начнём. — женщина сделала пару хлопков руками и над столешницей открылся верхний шкафчик кухонного гарнитура, откуда она достала электрический чайник, потом наполнила его водой из кувшина, поставила его на столешницу и включила. Пока кипел чайник, женщина заговорила с ней:

— Так значит ты его увидела сегодня. А я говорила тебе, что вы сегодня встретитесь.

— Да, но я не думала, что встретимся именно в суде!

— Ты ещё хочешь его вернуть?

— Не хочу. Хочу его наказать.

— Ооо… Девушка, это не по адресу.

— Но Вы же ведьма!

— Ведьма, ведьма… Заладили. Да, я ведьма. — когда вода вскипела, чайник громко выключился, и женщина начала расставлять кружки на круглом столе. — Присаживайся, чего стоишь?

— Но ведь за этим столом Вы проводили сеансы с клиентами, как мы сейчас будем на нём чай пить?

— О, горе! — воскликнула женщина. — Ладно, ничего, сейчас всё объясню. Люди хотят видеть у ведьм всякие разные атрибуты: камушки, амулеты, кольца всякие, доску Уиджи, разные виды карт Таро, свечи, травы, баночки всякие… Всё, во что они сами верят! Так им спокойнее будет общаться с нами, понимаешь? Вот тебе что на столе нужно видеть, кроме шоколадных конфет? — спросила женщина, но не дождавшись от Люси вразумительного ответа, резко убрала всё со стола, сняла с него скатерть и принялась расставлять на нём всю атрибутику.

Закончив, женщина погасила основной свет в доме, оставив горящие свечи, села за стол и задала ей вопрос:

— Так устраивает?

— Вполне. — ответила ошарашенная Люся.

— Что вам всё неймётся какую-то мистику навести? Так люди уже разучились разговаривать.

— А как иначе?

— От того, что я вам на картах что-то расскажу, вы всё равно ничего умного не извлечёте. Каждый понимает в меру своей испорченности. И хотят многого, а делать ни хрена не хотят. Лишь бы за них всё сделали, а быть людьми научиться даже не думают. Наказывать я никого не буду. Ещё грех на душу брать за вас.

— Нет никаких грехов. Не бойтесь. — вдруг сказала Люся.

— А, то есть ты уже в курсе. Тем лучше.

— Зачем Вы так говорите, если Вы ведьма?

— Затем, чтобы к вам ближе быть, многие без религии не способны нас слушать.

— Но разве Ваши действия не противоречат религии?

— Кто её придумал? Противоречат. Но кто придумал, сами к нам обращались из покон веков.

— Значит наказывать не будете…

— Не хочу тебя огорчать, но тебе всё равно этого не увидеть будет.

— Почему?

— Когда случится, ты меня вспомнишь. Иди домой лучше. Деньги оставь себе, а коробку конфет мне. Езжай домой. — сказала женщина и проводила Люсю из дома.

Несколько недель спустя, как только в город пришло долгожданное тепло, ранним утром Люся в тёплой весенней жёлтой куртке, старых и слегка потёртых на коленках джинсах, и в массивных зелёных ботинках на толстой подошве, в одиночестве отправилась в деревню Хотнежа. Она там гуляла по лесным тропинкам, разглядывала едва проснувшиеся почки на деревьях. И наконец наткнулась на старую заброшенную церковь Покрова Пресвятой Богородицы, о которой она уже давно слышала, но всё не решалась туда отправиться. Посреди деревьев и лиственниц, стояла старая церковь, от которой веяло тишиной и спокойствием. Люся быстро перекрестилась перед входом и осторожно зашла внутрь. Старая кирпичная кладка, которая уже терпела временные изменения, но даже эти разрушения не портили её вид, солнечный свет пробивался сквозь старые круглые окна без стёкол под кирпичным куполом церкви и даже приносил в неё тепло. Немного им согревшись, Люся встала под этим куполом и заговорила:

— Господи! Услышь меня! За что ты так со мной? Зачем ты дурачишь людей этими сказками о сотворении мира? Заставляешь людей кругом строить церкви, а больниц от них не требуешь? Неужели тебе так нравится, чтобы люди страдали, а не жили счастливо и благодарили тебя за это счастье? Зачем ты построил такую систему, что ты заставил тебя любить и поклоняться тебе, унижаясь, вставать на колени, просить улучшения жизни не только своей, но и мира всего? Неужели тебе так нравится быть эгоистом и ты получаешь наслаждение от этой любви? А сам ты, получается, никого не любишь, только издеваешься над нами? Одних ты делаешь богачами, за чрезмерную любовь к себе, а других ты делаешь больными бедняками, которые собирают последние копейки и отдают тебе. Зачем ты так? Неужели твоя любовь так дорого стоит? Если так, то я отказываюсь любить тебя. Мне не нужна такая любовь. Мне нужен был здоровый брат, а ты его забрал у меня ещё маленьким, когда его лечили лучшие знахари нашей деревни. На приём к ним попасть было и так трудно, поэтому мы всей роднёй ходили в церковь и просили у тебя, молились о здоровье нашего Петеньки! А ты… Зачем ты его забрал? Кто тебя просил? И сейчас ты хочешь, чтобы Андрей забрал у меня наследство? Поэтому ты его ко мне прислал? Так ты меня любишь, что готов оставить меня с голой задницей?

— Тише! Ты чего так ругаешься? — недовольно шепнула бабушка в платочке, которая выметала пыль из церкви.

— Ой, я не знала, что я здесь не одна. — Люся поторопилась объясниться и увидев, как бабуля что-то протирала тряпочкой, спросила. — А что это Вы там делаете?

— Иконы протираю. Как же они тут будут пыльными стоять? За человеком ухаживать надо, так и за иконами тоже. Они же как живые, иногда и плачут. А как же они грязные плакать будут?

— Скажете тоже… Не верю я больше в эти байки про мироточение икон. Хватит с меня.

— Ооо… По что ты обиделась на Бога?

— А причём здесь Бог и несчастные люди, которых после страданий сами же люди, что их пытали, возвели в святые?

— Дурость ты сейчас сказала. Но ладно, я на тебя не обижусь. Ты потерялась просто, вот Бог тебя и привёл сюда.

— Это не он привёл, а я сама сюда приехала, когда денег заработала. Раньше мне их не хватало.

— А кем ты работаешь?

— Продавщицей нижнего белья.

— Тьфу ты! Срамота какая! Чего ты туда пошла?

— Денег хорошо платят.

— Сдались они тебе… Я в сорок восьмом году или каком там, уже плохо помню… — бабка начала рассказывать свою поучительную историю, но Люся в это время тихо вышла из церкви, так и не дослушав её до конца. Зато на её душе было спокойствие и она стала уверенна в том, что у неё всё получится и Андрей не отнимет у неё квартиру.

* * *

До