– Тамлин – в жены? – Слова плыли в воздухе, обретая вес и с грохотом падая на землю. – Может быть, она не захочет выходить за тебя, норманн.

– У нее нет выбора. Когда Эдуард пожаловал мне эти четыре владения, он отдал под мою опеку дочерей Шейна. Я должен жениться на одной из них. Мой выбор пал на леди Тамлин. Эдуард пожелал, чтобы мои братья взяли в жены двух оставшихся.

– Ты даже не видел эту женщину.

– Не важно. Я женюсь на ней, кривой, со всеми изъянами и недостатками, – заявил Джулиан.

Опустив глаза, она увидела, что его рука все еще находится в разрезе ее рубашки, и отбросила ее.

– Может быть, леди Тамлин так не думает.

– Ей придется узнать, что такое жизнь. – Его сила была пугающей, когда он привлек ее к себе и грубо поцеловал.

Тамлин запаниковала. Ярость изгнала всю страсть из ее тела. Она уперлась в широкие плечи Джулиана и оттолкнула его.

– Хочешь, чтобы я стала твоей шлюхой?

– Никогда не произноси это слово! – прорычал он. – Мы подходим друг другу. Ты не можешь этого отрицать. А от леди Тамлин ничего не зависит. Эдуард высказал свою волю.

– Тогда, лорд Высокомерие, вы должны узнать, что представляет собой ваша невеста.

– Леди – это моя забота. Я справлюсь с ней.

– Справишься? Как с собакой? – Она вскочила на ноги. – Что, если я не хочу быть твоей шлюхой? С этим ты тоже справишься?

– Ты лукавишь, возражая против того, чтобы стать моей любовницей. Твое тело желает этого. Взять в жены леди Тамлин – это долг.

– А поскольку тебе нужны наследники, а не бастарды, ты будешь спать и с женой, и со мной?

– Я должен жениться. А с тобой мы будем наслаждаться в постели. И ты родишь мне сыновей. – Эти слова вырвались у Джулиана сами собой, но он тут же подумал, что их дети будут незаконнорожденными, как и его братья. Однако тут уж ничего не поделаешь. Он обхватил ее за бедра и привлек к себе. – Я заставлю тебя забыть ласки Рыжего Лэрда клана Шейнов.

Тамлин задохнулась от обиды.

– Думаешь, я шлюха Шейна?

– Нет ничего постыдного в том, чтобы быть любовницей лэрда. Женятся, чтобы получить богатое приданое или из других корыстных соображений. Это не означает, что мужчина должен терпеть холодное тело в своей постели.

– Холодное? – Тамлин зажмурилась, и из груди у нее вырвался душераздирающий крик.

Джулиан опешил. Дверь распахнулась, появились охранники. Он жестом велел им выйти, и охранники ретировались.

– Леди отвергает все предложения руки и сердца уже почти десять лет, – сказал Джулиан. – За это время она наверняка успела состариться и будет рада, что я не трогаю ее и сплю, с любовницей.

– Состариться? Она будет рада, что ты не трогаешь ее? – Тамлин огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в него.

Джулиан догадался, что она задумала, и приготовился к баталии. Ее капитуляция доставит ему наслаждение.

– Ведь ты сама сказала, что мне нужны наследники.

– Ты украл Гленроа, сделал узником моего… ее отца, собираешься вынудить ее на брак без любви и при этом считаешь, что можешь сделать меня своей шлюхой? Какая мерзость! Впрочем, чего еще ждать от англичанина, – произнесла Тамлин с презрением.

– У меня разболелась голова от этой трескотни. Иди сюда, сладкая, ты еще не вымыла меня, а вода остывает.

Тамлин кипела от ярости. Неужели он вообразил, будто может взять Тамлин в жены только потому, что так повелел английский король? Или по той причине, что, по его мнению, она была шлюхой Хадриана из Кинмарха и теперь перейдет в нему в качестве трофея.

– Я не шлюха Шейна! – Она ударила по воде, брызнув ему в лицо. – Сам домывай свою задницу, проклятый лорд Дракон!

Она попыталась открыть тяжелую дверь, но стражники преградили ей путь. Поджав губы, она захлопнула дверь них перед носом и промчалась мимо Шеллона.

Когда он встал, чтобы выйти из ванны, вода побежала по его мускулистому телу. Тамлин попыталась не смотреть на него, но это было выше ее сил. Он был поистине прекрасен, и Тамлин едва не врезалась в стену.

Тамлин помчалась в соседнюю комнату. Она забыла, что там нет выхода, и остановилась. Ее била дрожь. Сейчас она снова предстанет перед графом.

Эта комната была свадебным подарком отца его молодой жене. Во внешней стене находилось окно. Прозрачные стекла в центре были окаймлены узкими, полосками желтого, зеленого и темно-янтарного стекла, наподобие витражей в церквях.

Солнце поднялось над скалистой вершиной холма, разливая сияние по туманному рассветному небу. Усталость мешала оценить языческую красоту пробуждавшейся земли. Слишком много эмоций бурлило в ней – желание, гнев, беспомощность. Тамлин едва сдерживала слезы.

Три ночи подряд она почти не спала. После нескольких минут забытья, просыпалась в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем.

Вчера утром ощущение надвигающейся опасности было таким сильным, что она решила отвлечься, собирая цветы. Первые весенние фиалки обладали волшебной силой. Можно было загадать желание, которое обязательно сбудется. Жаль, что она этого не сделала. Набери она полную корзину фиалок, хоть одно желание непременно сбылось бы.

Шеллон подкрался к ней сзади и положил ей руки на плечи. Его голос был тихим и хриплым.

– Это вид, который вдохновляет бардов, – произнес он.

Тамлин кивнула:

– Когда солнце появляется над вершиной холма, витраж окрашивает комнату в разные цвета.

– Я говорил не о холмах, не об окне, а о том, что перед ними. – Его голос истощал ее волю к сопротивлению.

Джулиан обхватил ее своими сильными руками и прижал к груди.

– Пожалуйста, не сжимай меня так, – жалобно попросила она.

– Я не могу остановиться, – прошептал Шеллон у самого ее уха. – Ты околдовываешь меня, язычница.

Он покрыл поцелуями ее шею, затем ухо и скользнул в него языком. По ее телу пробежала дрожь.

Ее разум кричал, но она не могла сопротивляться его искушению. Он приподнял ее подбородок и прильнул губами к ее губам. Его руки скользили по ее груди, животу и бедрам, возбуждая ее, искушая.

Джулиан знал, что она вымотана до предела, но не мог не обнимать ее, не прикасаться к ней, не наслаждаться ее нежностью. Она сводила его с ума.

Эта упрямая шотландка была воплощением страсти. Его мало заботило, что это языческое колдовство и что, возможно, придется отдать за него свою бессмертную душу.

Он привлек ее к себе, наслаждаясь тем, как идеально они подходят друг другу, словно две половинки единого целого. Обхватив ладонями ее ягодицы, он приподнял их так, что его жезл терся о них.