По мнению Торндайка, школа должна расчистить путь талантливым ученикам для поступления в колледж, чтобы в дальнейшем их выдающиеся способности были поставлены на службу стране. А многочисленные ученики со средними талантами должны были прямо с выпускной скамьи, или даже раньше, отправляться на работу в сферу производства. Что же до отстающих, Торндайк считал, что на них не стоит тратить ресурсы[116].

Как же школе следовало делить учеников на группы по способностям? На этот вопрос Торндайк ответил в своей книге, не без иронии названной Individuality («Индивидуальность»), в которой индивидуальность человека рассматривается как уникальность и ценность, обусловленные тем, насколько сильно он отличается от среднего уровня[117]. Ученый был согласен с тем, что каждый аспект системы образования следует стандартизировать в соответствии со средним уровнем, но не потому, что, как полагали тейлористы, это обеспечит стандартный результат, а потому, что так будет проще измерить степень отклонения каждого студента от среднего и таким образом определить, кто из них относится к высшей, а кто к низшей категории.

Для введения милой его сердцу системы ранжирования учащихся Торндайк разработал стандартизированные тесты по письму, орфографии, арифметике, английскому языку, усвоению материала, рисованию и чтению, которые получили широкое распространение в школах страны[118]. Написанные им учебники по арифметике и правописанию, а также словари были приведены в соответствие с возможностями среднего ученика определенного возраста — и эта практика до сих пор используется в школьной системе. Он разработал вступительные экзамены для частных школ и элитных колледжей, и даже для юридического факультета[119]. Из его идей родились такие понятия, как одаренный ученик, отличник, ученик с особыми потребностями и кривые научения. Торндайк поддерживал введение категорий в качестве удобного показателя способностей студентов. Он утверждал, что колледжи должны принимать абитуриентов с лучшими средними баллами и высокими оценками по стандартизированным тестам, поскольку (в соответствии с гальтоновским представлением о категориях) именно они, скорее всего, преуспеют и в колледже, и в любой избранной профессии.

По мнению Торндайка, задачей школы было не обучать всех учащихся по одинаковой программе, а рассортировать их в соответствии со степенью одаренности. Какая ирония! Один из самых влиятельных ученых в истории педагогики считал, что образование вряд ли будет содействовать развитию способностей учащегося, поэтому система должна разделять тех, кто родился с хорошим интеллектом, и тех, чьи мозги никуда не годятся.

Я и сам, подобно многим своим ровесникам, в полной мере ощутил влияние ранжирования Торндайка на мои планы. В старших классах я прошел стандартизированный тест на пригодность к обучению в колледже, который большинство американских университетов используют при наборе студентов. Торндайку этот тест наверняка понравился бы, ведь он не только показывает, к какой категории вас отнести, но и прогнозирует ваши будущие успехи в различных колледжах, если вы пожелаете в них учиться. Я старался позабыть свои результаты, но это травмирующее воспоминание навсегда врезалось в мою память. По набранным баллам я попадал в группу посредственностей (по Гальтону), и меня проинформировали о том, что вероятность хорошего или отличного обучения в университете Вебера — открытом учебном заведении города Огден — составляла для меня какие-то жалкие 40 процентов. Впрочем, шансы проявить себя в университете Бригама Янга, куда я стремился попасть, были еще скромнее — 20 процентов.

После ознакомления с этими прогнозами я понял, что в будущем меня не ждет ничего хорошего. В конце концов, все эти аккуратные столбики с цифрами были получены с помощью беспристрастной математики. Создавалось впечатление, будто этот тест разом оценил, чего я стою как человек, и показал, что я не дотягиваю до нужного уровня. Раньше я думал, что стану инженером или неврологом, — что за глупые фантазии! Тест ясно дал понять, что мне лучше привыкать быть середнячком.

Сегодня в ловушки образовательной системы Торндайка попадаются все, кто посмеет в нее вступить, причем не только ученики. В конце каждого учебного года администрация оценивает учителей, а полученные результаты используются при распределении повышений, должностей и вынесении наказаний. Школы и университеты тоже подвергаются анализу таких новостных изданий, как U.S. News and World Report, которые придают особое значение средним результатам тестов и среднему баллу учащихся и на их основании предсказывают, куда могут поступать абитуриенты и сколько они готовы заплатить. При приеме на работу работодатель смотрит на баллы претендента и рейтинг его альма-матер, а порой и сам получает оценку исходя из того, сколько его сотрудников имеют ученые степени и дипломы престижных учебных заведений. Системы образования целых стран ранжируются по баллам, полученным их учащимися в стандартизированных международных тестах, например, таких как PISA — Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся[120].

На дворе XXI век, а система образования все еще строго следует заветам Торндайка: с младших классов нас сортируют в соответствии с результатами обучения по стандартной программе, разработанной для стандартного ученика; тот, кто превосходит средний уровень, получает награды и перспективы, а отстающему достаются трудности и снисходительное отношение окружающих. Сегодня ученые мужи, политики и общественные активисты твердят о том, что с нашей образовательной системой что-то не так, тогда как на самом деле все наоборот. За последние сто лет мы создали идеальную систему, бесперебойно работающую, как хорошо смазанная тейлористская машина, прекрасно исполняющая свое изначальное предназначение — эффективно делить учащихся на категории в целях отведения каждому его места в обществе.

Для того чтобы практически все социальные институты привыкли оценивать каждого из нас в соответствии со средним показателем, понадобилось около пятидесяти лет — с 90-х годов XIX века до 40-х годов XX столетия. За этот период организации, школы и чиновники постепенно свыклись с мыслью, что система важнее человека, и начали предоставлять каждому из нас возможности исключительно в соответствии с нашим типом или категорией. Эпоха усреднения так и не окончилась. Вот и второе десятилетие XXI века уже наступило, а мы все высчитываем, насколько каждый из нас приблизился к среднему показателю или превзошел его.